шепнула:
— Светозара подсыпала нам в сок наркотик.
Велимир вздохнул и смерил тяжелым взглядом женщину. И зачем? Жить надоело? Он, конечно, был в курсе, что Светозара любила таких мужчин, как он, несмотря на молодого мужа. Но чтобы пытаться опоить его сотрудниц…
— Тебя ждет очень неприятная беседа, — мрачно пообещал Велимир и двинулся следом за Василисой, которая уже ждала у двери в сад.
Ведьма оказалась совсем недалеко, скрытая зарослями аккуратно подстриженного кустарника. Там же валялся труп, в котором Велимир узнал директора театра Торделла, и там же, на травке, вольготно развалившись в обнимку с лопатой, сидела Варвара.
— Вы долго, — пробурчала она, поднимаясь.
— Что это с ней?
Вообще Велимир догадывался, чем вырубили ведьму, но хотел услышать из уст студенток.
— Лопату поймала, — хмуро сообщила Варя.
— Что? — Василиса улыбнулась, когда он на нее посмотрел. — Что нашла, тем и отдубасила.
Инквизитор наклонился, проверяя пульс ведьмы. Жива, но в глубокой отключке. Похоже, вырубили в момент подпитки, а значит, можно брать и тащить в Инквизицию, в себя придет не раньше утра.
— Ну, молодцы. — Он был вынужден это сказать. — Будем считать, боевое крещение прошло успешно. Идите в дом, заберите вещи, если какие оставили, и я распоряжусь, чтобы вас доставили в общежитие. А меня ждет долгая и во всех смыслах неприятная ночь.
Девчонки кивнули и быстро направились в дом. Велимиру вдруг почудилось, что в тени деревьев кто-то есть. Он стряхнул с себя оцепенение. Не хватало еще становиться мнительным. Мужчина подхватил ведьму на руки и тоже зашагал в дом.
— Девушки, — скомандовал он остальным, — собирайтесь, вы едете домой.
Затем он обвел взглядом зал. Гости по большей части были напуганы зрелищем бесчувственной ведьмы. Только чета Молчаливых взирала на все происходящее с нескрываемым раздражением. Вот ими он займется лично.
Когда мы уходили из особняка Светозары, я постоянно чувствовала на себе внимательный взгляд хозяйки вечера. И четкое ощущение, что госпожа Молчаливая еще даст о себе знать, меня не покидало. Вообще в ее доме было неуютно: в саду мне все время казалось, будто вдалеке кто-то стоит, а иногда ветки шевелились, когда ветра, в общем-то, и не было.
Дара предвидения у меня не было, лишь здоровая, по-женски чуткая интуиция.
Все случилось буквально на следующий день, когда я сидела в приемной Велимира и заполняла журнал по технике безопасности.
Двери кабинета открылись, и Велимир навис над моим столом. Я машинально одернула платье. Почему-то в присутствии инквизитора всегда хотелось поправить прическу или одежду. Я гнала эти порывы, но все равно иногда забывалась.
— Поедешь со мной к Князю, — сообщил Велимир.
— А… а что я там буду делать?
При упоминании Князя сердце забилось очень быстро. Не хотелось мне туда, ой как не хотелось. Там такая охрана… наверняка с даром, наверняка сильная и натасканная на ведьм, как кошка на мышей.
— К самому Князю я тебя не тащу, но он отдаст кое-какие документы, возьмешь и отвезешь в Инквизицию, положишь мне на стол. Я уезжаю после этой встречи, а таскаться с ними нет никакой возможности. Даю десять минут, собирайся.
От сердца отлегло, и я улыбнулась.
— Готова.
Идти рядом с Велимиром было приятно. Во-первых, конечно, я чувствовала себя очень важной. Навстречу нам попадались какие-то люди, они улыбались и здоровались с Велимиром, неизменно при этом бросая взгляды на меня. Во-вторых, Велимир был довольно внимателен. После плохо воспитанных сокурсников и надоевшего за несколько минут общения Молчаливого, его вежливость была словно глоток свежего воздуха. Инквизитор открывал передо мной двери, помогал спускаться со ступенек и вообще пребывал в благодушном настроении. Признаваться было стыдно, но я с неохотой отпускала его руку каждый раз, когда заканчивался очередной пролет.
В экипаже было прохладно, а еще темно. Не совсем, конечно, такой приятный, совсем не дневной полумрак. Из-за затемненных окон, полагаю. Чтобы во время долгих поездок пассажиры не мучились от жары.
— Что случилось со Светозарой? — спросила я, едва мы тронулись.
— Она будет допрошена. К сожалению, сок в общей панике куда-то исчез, и вряд ли мы сможем ее обвинить. Но этого хватит, чтобы она успокоилась.
