изумрудный свет, физически ощущая его плотность – то, как он касается кожи, волос, проверяя, тот ли перед ним, кого здесь так давно ждут.
Впереди журчала вода. Под ногами шуршали старые листья, тонкие и хрупкие, превращающиеся в прах под ботинками.
Он сам не понял, когда оказался в каменном гроте с множеством тенистых уголков. Одна из стен целиком заросла густым слоем влажного мха. По нему широким потоком стекал маленький водопад, обрушиваясь в круглый бассейн.
И только теперь Тэо узнал место из своего сна.
Изумрудный свет проникал сквозь листву, плясал по воде, и камни на дне беспрерывно сверкали золотыми искрами.
Эйв остановился в дальней нише, скрытой за завесой плюща.
– Купель, дхенне. Ты должен сам все понять. Должен вспомнить.
И Пружина без колебаний опустил в воду левую руку.
Шерон сидела, прижавшись спиной к спине Мильвио, чувствуя тепло человека, который давным-давно должен быть мертв. Ей не хватало воображения, знаний, умений, сил и способностей, чтобы оценить все то, что он пережил, что видел и знал.
Она не могла заглянуть под маску странника, галантного кавалера, мужчины, поддерживавшего и помогавшего ей. Разглядеть за ней Войса. Легендарного великого волшебника, сподвижника Тиона, присутствовавшего при всех событиях, завершивших Эпоху Процветания.
Для нее Мильвио оставался… Мильвио. И она совершенно не знала, что с этим делать.
Его пальцы перебирали струны лютни, и та пела тихо и печально, но с таким желанием, словно силилась рассказать девушке о том, что было на душе у треттинца.
– Теперь, когда ты привел его, уйдешь?
Лютня замолкла, мягкий звук последней ноты растворился в склепе Тиона, словно его подхватила летучая мышь и унесла прочь.
– Я не хочу уходить от тебя, – наконец ответил Мильвио.
Она вздохнула и сама не знала, чего в этом вздохе больше – облегчения или радости.
– Хорошо.
Опять запела лютня. Совсем другая песня. В ней тоже было много печали, но теперь указывающая ощущала умиротворение. Мир, перевернувшийся сегодня вверх тормашками, вновь начал приобретать хоть какую-то определенность.
Сейчас Шерон вглядывалась в лицо Арилы, словно надеясь узнать, что та думает обо всем происходящем. О Войсе. О ней.
– Скованный. Он был уверен, что Тион жив. И поэтому отправил меня за ним.
Вздохнув, Мильвио положил лютню рядом с собой:
– Я могу допустить, что меня можно перепутать с Тионом. Его сила, что дала мне вторую жизнь, все еще в моей крови, пускай лишь капля. Вот только… Скованный мертв, Шерон. Его нет. Мой первый учитель умер на своем троне, когда пришел Катаклизм, и огромная волна накрыла всю северо-западную часть материка.
– Ты в этом так уверен?
– Тион уверен. Это куда важнее. Он довел дело до конца. Мелистат убит.
– Так его звали?
– Когда-то.
– Но если не Скованный… Тогда кто это сделал? Кто прислал ко мне шаутта, забрал Найли? Кто обладает силой почувствовать магию Тиона в тебе?!
– Не знаю, – честно ответил треттинец. – У меня даже нет догадок. Но я обязательно разберусь с этим. Докопаюсь до истины.
– Ты поможешь вернуть мою дочь? Отправишься на Талорис?
– Да. Но не сегодня. И не завтра. На западе происходит что-то странное. Асторэ, которая убивает шауттов. Поклонение Темному Наезднику, начинающаяся война и…
Они услышали быстрые шаги по коридору. Лавиани, которая ушла несколько часов назад, влетела в усыпальницу:
– Поднимайтесь! У нас гости!
Сегу видел, что Шрев испытывает раздражение. Ученик давно знал учителя и умел отслеживать подобные вещи. С того самого момента, когда неведомая сила перевернула их плот и бросила в объятия озверевшего Бренна, все пошло наперекосяк.
Река выплюнула их на песчаный берег измолотыми, мокрыми, едва дышащими. Бух-Бух ударился головой о камень и умер ночью. Бланка обязательно бы утонула, если бы Мардж, которой отдали приказ заботиться о ней, не вытащила девку на своих закорках. Лоскут сломал ребро, а его сын и вовсе пропал без вести.
Шрев оставил их. Приказал идти в лес, за проводником, а сам отправился назад. В город. Настолько быстро, насколько позволяла его выносливость.
– Найду вас. Просто следи за остальными, – сказал он Сегу на прощанье.
– Ты уверен, что это необходимо? Мы вдвоем с ней справимся.
