– Она не ехала! Идиот! ОНА СТОЯЛА!
– А как тогда меня привезли в Михайловский замок?
– НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ!
– А где эта карета?
Но ответа я не дождался. Бархатный занавес закрыл искаженное болью лицо Кижа – и сразу же стихли его поросячий визг и далекое щелканье бичей.
Монашек, про которого я совсем забыл, отпустил золотой шнур.
– Зачем? – заорал я. – Он почти все уже рассказал!
– Было бы бесчеловечно мучать его дальше, – печально сказал монашек. – Прошу извинить.
– А меня – человечно? – вопросил я.
– Вас не мучает никто, кроме вашего собственного несбалансированного ума, Ваше Безличество, – ответил монашек. – Киж рассказывает историю про карету каждому Смотрителю. И каждого обзывает «де Рыдваном». Некоторые верят и смеются, некоторые не верят и смеются. Но ни на кого на моей памяти это не производило такого впечатления, как на вас.
– А скольких Смотрителей ты помнишь? – спросил я подозрительно.
– Я не веду им счет, – ответил монашек. – Это запрещено.
– О чем они спрашивали?
– Обычно про Великого Фехтовальщика. Но ни одному из Смотрителей Киж не сказал о нем ничего интересного. Видимо, эта тайна просто не относится к нашему миру.
– А про карету никто не спрашивал?
Монашек посмотрел на меня почти презрительно.
– Обычно, Ваше Безличество, – отчеканил он, – к этому моменту Смотрители проникают в тайны Флюида достаточно глубоко, чтобы их не волновали подобные мелочи.
Я понял – препираться с ним бесполезно.
– Когда я смогу опять говорить с Кижем?
– Через один календарный год, – сказал монашек. – Не раньше. Таковы наши правила.
Когда мы с Юкой вышли в коридор, я пробормотал:
– От кареты. Надо же…
– Это объясняет, почему ты такой нелюбопытный, – сказала Юка и чмокнула меня в щеку. – Я тебя все равно люблю, де Рыдван.
Я посмотрел на нее долгим взглядом. Но она не смутилась.
– Теперь, надеюсь, ты не думаешь, что ты призрак Павла? Одно из двух – или ты призрак Павла, или родился от кареты.
Я попытался рассердиться, но не смог. Вместо этого я сказал:
– Спасибо за утешение. Но я совершенно не удивлюсь, если окажется, что я каким-то образом родился от кареты – и при этом призрак Павла.
– Мой бедный призрачек, – вздохнула Юка. – Как тебе тяжело… Понимаю.
– Ничего, – сказал я. – Пусть хоть кто-то из нас двоих будет настоящим.
Юка вдруг взяла меня за руку.
– Что это?
По коридору к нам бежали вооруженные люди. Это была моя охрана – но выглядели стражники странно, словно им пришлось одеваться в спешке: на некоторых вместо мундиров были домашние тряпки.
– Ваше Безличество! – кричал офицер в бархатном берете, размахивая шпагой. – Вы живы! Какое счастье!
– Иди к себе, – велел я Юке. – Быстро.
Повернувшись к офицеру, я спросил:
– А разве я должен быть мертв?
– Увы, – сказал офицер, – мы только что так решили… На террасе обнаружили ваш труп.
Это было слишком. Хотя, подумал я без всякой иронии, если я призрак, именно такого и следует ожидать.
– Кто обнаружил?
– Горничная.
– Идем-ка посмотрим, – сказал я.
– Но это может быть опасно!
– Чего бояться, если я уже мертв?
