любом случае, ничего кроме догадок и ощущения тяжелого, пристального взгляда из глубины, у него не было.
Доплыв, он лег на воду. Внизу была чернота, глубокая и будто переливающаяся, как будто там ходили и переплетались какие-то тени.
- Ты, - хрипло сказал туда Андрей, - Тварь. – Потом поправился. – Бог. Ты любишь, когда жертвы, да? А если и не любил сначала, то тебя, уже, наверное, прикормили. Мы такие, мы умеем. Вот он я, бери. Верни ее и возьми меня. Сменяемся? Если тебе не слабо. Мне – нет. А если нет, мне тоже неважно. Мне здесь нечего делать без нее, понял? А, может, ты мной подавишься и сдохнешь? Тоже вариант.
Это было не очень похоже на просьбу и тем более молитву, но уж как получилось. Андрей выдохнул, и нырнул вниз, в черноту, где шевелились тени.
Его вывернуло несколько раз. Сначала – соленой водой, потом желчью. Задыхаясь от кашля, он оттолкнул острое колено, вонзившееся поддых.
- Тихо, дядя, не пихайтесь! – возмутился кто-то тонким голосом.
- Ты кто? – сипло спросил Андрей. В горле саднило, дышать было больно.
- Здоровый вы дядя, еле вас вытащил, а вы пихаетесь, - укоризненно сказал мальчишка. Он был худой и узкоплечий, в лунном свете ярко блестели глаза на бледном лице.
- Ты меня спас, что ли?
- А то.
- Зачем?
- Вы, дядя, котелком сильно приложились? – обиделся спаситель. – Я чуть сам не потонул вас тащить, а вы… Вы там топились, что ли специально?
- Не твое дело, - смутился Андрей.
- Ну и ладно. Извиняйте, если помешал. Я тогда пойду, а вы тут как хотите, - мальчик поднял скомканные штаны, яростно отряхнул, натрусив песка в лицо Андрею, и принялся одеваться.
- Да погоди. Спасибо тебе. Правда. Как ты меня вытащил-то? Я ведь тяжелый.
- Да я привычный, - улыбнулся польщенный мальчишка. – Коней с мое поворочайте, тоже сильным будете.
- Кого-кого?
- Да коньков морских, они самые тяжелые. И строптивые. Все время с цепи срываются. Тетя Ксана уже двойную кузнецу заказала, а толку?
- Кто куда срывается?
- Да, ладно, долго объяснять, - махнул рукой мальчишка. Натянул рубаху, зябко переступил с ноги на ногу. – Вы тут, что ли останетесь? Или пошли, я вам чаю дам и блинов вчерашних, а то вас сейчас больше никто в дом не пустит, у нас запираются вечером.
- Да у вас и днем запираются, - пробурчал Андрей.
- Некоторые – и днем, - согласился мальчишка. – Ну, пойдемте? А то жутковато чегой-то одному тут ночью ходить. А вы здоровый, с вами нормально.
- А чего ж ты один ходишь? – удивился Андрей. – И как ты вообще тогда полез в море меня спасать?
- А я не вас, - шмыгнул носом мальчишка.
- Что?
- Я дядю Костю. Я видал, как вы на наши аттракционы смотрели. И подумал – дядя Костя. Вы на него похожи, если издалека. И пошел за ним. То есть, за вами. А потом вижу, он обратно в море полез. Ну, я и за ним. То есть, за вами.
- Как – обратно?
- Да, ладно, долго объяснять. Пошлите домой, по дороге расскажу, если хотите.
- А еще, - сказал Христо, срывая по дороге ягоду и забрасывая ее в рот, - я думаю, что по-правде, дядя Костя – это Белая Акула.
- Что?! – Андрей споткнулся и чуть не упал.
- Идите сюда, - мальчик остановился, огляделся по сторонам – не подслушивает ли кто их кустов – поманил Андрея пальцем, и зашептал ему сбивчиво в самое ухо: - Я сначала думал, что тетя Ксана головой подвинулась, ну чокнулась, знаете? А потом понял, что она теперь как бы ведьма.
- Что?
- Да тихо вы. Говорят, что у Них можно чего угодно попросить. Иногда дают. Надо к морю прийти ночью, одному, и попросить. Только надо слова знать. И правильно все сделать. Иногда жертву надо. Человеческую. Лучше девушку. Или младенца. Уй, отпустите руку, больно! Вы чего?
- И кто у вас так… ходит?
- Вот, тетя Ксана ходила. И теперь, знаете, чего? Теперь она сама так может. Думаете, вру? А я сам видел. И к ней приходят, просят. Вот, Аленкина мамка целый месяц ходила, плакала. Денег несут, подарки. А тетя Ксана не берет. Потому что или получится или нет.
