заклинания старшины не смогли пробить сотканную из незнакомых чар защиту крепости, сжечь волю и разум собранных где-то полоумным Енко Малныче дикарей, однако именно по воле всемудрого драконы наступали через смертоносное поле, невзирая на боль, голод и ужас, именно по его приказу взмывали в небеса сотни небесных колдунов, и именно его воля удерживала от бегства собранных для решающего удара зверолюдей.
Всемудрые Тэхэта-няр, Пирця-няр и Яхора-няр – трое других старших колдунов, пришедших сюда вместе с Тиутей-хортом, – пока не принимали участия в сражении, а только наблюдали и восхищались. Но очень скоро их родовые способности тоже могли быть востребованы.
Как и предполагал Тиутей-хорт, россказни о силе и мощи обосновавшихся в холодном море дикарей оказались сильно преувеличены. Просто худородные порубежники не смогли правильно распланировать их уничтожение и воплотить его в жизнь. Он, всемудрый, справился всего за день. Сперва проверил способности врага в бою, пожертвовав несколькими зверьми, а теперь занимался уничтожением порабощенных Енко Малныче дикарей, намереваясь истребить их уже к вечеру.
Старшина разделил летучих драконов на три волны, дабы над острогом постоянно кружились неуязвимые убийцы, драконов четверолапых – на две волны, и начал решающий штурм.
Из тридцати четверолапых драконов защитники острога смогли свалить только пятерых, а потом небесные наездники обрушили на крепость ливень копий. Правая башня замолчала сразу, и Тиутей-хорт с удовольствием ощутил приходящие оттуда волны боли. По левой бестолковые наездники промахнулись, копья попали на стену и перед ней. Кого-то убили, кого-то покалечили, но не тех, кого надо. Башня продолжала плеваться огнем, убив еще трех крупных зверей. Зато остальные дошли до цели, начали ломать дикарское строение.
Старшина блаженно зажмурился, отвлекся на блюдо, выбрав несколько сочных янтарных ломтиков хурмы. Его настроение не смогло испортить даже то, что крылатые наездники, истратив копья, отхлынули, ведь навстречу уходящим летучим драконам уже взлетали свежие.
Неожиданно грохот участился – это внезапно ожила правая башня, быстро отстреливая драконов, нападающих на левую, – в то время как левая убивала зверей у подножия правой.
– Жалкие, никчемные дикари, – презрительно скривился Тиутей-хорт. – Старайтесь же, старайтесь. Приближайте собственную погибель. Вы даже не догадываетесь, что делаете именно то, чего я добиваюсь.
Он глубоко вдохнул, выдохнул – и легким усилием воли послал вперед всех оставшихся в лесу драконов.
Поняв, как помогать атаману, Нахнат-хайд приказал унести раненых и убитых, освободив место для живых. Сам Матвей этого, почитай, и не заметил, быстро и решительно меняя стволы, точными выстрелами уничтожая ломающих соседнюю башню драконов. Но внезапно вышла заминка. Бородач скомандовал:
– Картечь!
И сир-тя в недоумении остановились.
– Чего непонятно?! – рыкнул на них казак, указал пальцем на бочонки: – Тут ядра, тут картечь. Шевелитесь!
Не дожидаясь, пока неумелые помощники сообразят, в чем дело, быстро и ловко снарядил стволы зарядами, ткнул пальцем в одного из воинов:
– Вниз беги! Сказывай, припасы кончаются. Пусть новые несут.
– Драконы-ы!!! – закричал Нявасяд, указывая на лес.
Но одновременно со зверьми, вышедшими из леса, воздух опять заполонили звери летучие, и Нахнат-хайд замахал руками:
– Щиты, щиты, закрывайте! В два слоя, один пробьют!
Его воины вскинули плетеные прямоугольники, закрывая себя и русского атамана, подпирая на вытянутых руках верхние щиты нижними, и чуть присели, пригнув головы, словно надеясь отдалиться от падающей с небес смерти. И только Серьга, кинувшись к краю боевой площадки, упер конец ствола в пол:
– Откройте меня, оглашенные! Пали!
Воины послушно раздвинули щиты, и в просвет с грохотом вылетел сноп свинца, выкашивая целую полосу в туче крылатых врагов.
– Ядро! – отбросил кулеврину Матвей и схватил другую. – Открывай! Пали!
Еще один фонтан картечи, забравший жизни сразу шести колдунов, заставил летунов отпрянуть, и дождь из копий на правую башню пролился совсем жиденький, пробивший сомкнутые щиты всего в десятке мест и лишь слегка оцарапавший нескольких мужчин. А вот левый край крепости в доли мгновений оказался утыкан копьями, словно еж иголками, и мерная стрельба невозмутимого Ганса Штраубе оборвалась.
– Открывай! – последний картечный выстрел Серьга выпустил в колдунов, порхающих над немцем, и выпрямился во весь рост, целясь теперь в подступающих к самому рву длинношеев и трехрогов.
Выстрел!
Трехрог упал в ров, окрасив и без того розовую воду в красный цвет.
Выстрел!
Рядом с трехрогом рухнул спинокрыл.
Выстрел!
