– Давай быстрей, я видела уже твоего 'малыша'.
На 'малыша' он обиделся.
– Станислас, сейчас здесь появятся наши гости. Ты должен лечь на носилки, я накрою тебя простынею и повезу в морг. Ты не должен двигаться, ни при каких обстоятельствах, – как можно убедительнее сказала я.
Станислас моментально стянул трусы, и я помогла ему взобраться на носилки.
Ботинки бросила в урну, прикрыв сверху концами полиэтиленового мешка. Обтерев руки халатом, я накрыла Станисласа простынею, тщательно укутав голову и нарочито открыв босые ноги. 'Не хватает бирки', – пожалела я, покатив носилки по коридору.
Нас уже догоняли.
– Сестренка, куда везешь женишка? – спросил верзила, с подозрительно оттопыренным карманом пиджака.
– Теперь ему невеста белая с косой, – подхватила я. – В морг, горемычного. А вы ребятки, что потеряли ночью в нашей богадельне?
Верзила приподнял простыню с ног и посмотрел на голое тело Станисласа. Ноги Станисласа были бледны после гипса, одну украшал бордово-синий шрам. Покойник не иначе. Но 'малыш' Станисласа жил собственной жизнью. 'Неужели его возбуждает происходящее?' – подумала я, наблюдая, как верзила, покачав головою, прикрывает Станисласа простынею.
– Да ищем одного паренька, за здоровье его переживаем, – пошутил верзила, и уже серьезно спросил, – я всегда думал, что трупаков мужики перевозят, верно?
– В общем, верно, но ребятки уже приняли по пол литра, а соседи горемычного по палате до утра потерпеть не хотят, вот и приходиться мне выполнять эту ответственную миссию.
– Жутковато, – промолвил он.
– Привыкли.
– И правда, человек ко всему привыкает, – согласился верзила. – Ну, помогай тебе бог, сестрица.
– И вам не болеть, – сказала я на прощанье, и покатила носилки дальше.
Комплекс связывала сеть подземных коридоров соединяющих здания. Я покатила носилки по одному из них ведущих в морг. Нужно держаться выбранной версии до конца. Закатив носилки за тяжелую железную дверь морга, я огляделась. 'Для кого такие запоры? Покойники ведь не убегут' – смятенно думала я, озираясь со страхом по сторонам. Оставив носилки со Станисласом, прошла вперед и заглянула в кабинет с приоткрытой дверью. Мои слова о 'пол литре' оказались пророчеством. На столе валялись огрызки яблок, засохший кусок сыра и мутнели захватанными боками два граненых стакана. Два дежурных санитара спали младенческим сном, один на медицинской кушетке, другой на носилках, укрывшись потертым клетчатым шерстяным одеялом. В морге было холодно. Я вернулась к Станисласу и, тронув его за плечо, тихо сказала:
– Вставай.
Он тяжело поднял спину, я тут же подхватила его под подмышки. Станислас спустил ноги на пол. Простыня сползла, он подхватил ее и прикрыл свой пах. Я подала ему смятые трусы, и он одел их, повернувшись ко мне задом. Я целомудренно отвернулась. Брюки и халат были надеты на Станисласа мною. Он стоял, держась за носилки, и морщился от боли. Ноги Станисласа оставались босыми. Ничего не поделать.
– Терпи, – сказала я, – хорошо еще, что лето…
Мы двинулись к выходу, Станислас повис на моем плече и еле передвигал ноги.
Прислонив его к стене, я старалась без лязга открыть входную дверь, молясь при этом, что бы хватило ключа, на который был закрыт массивный замок. Нам повезло.
Никаких дополнительных запоров не было. Дверь беззвучно открылась, и мы ступили на освещенное крыльцо. Крыльцо выходило в небольшой палисадник, кусты, невысокие тощие деревца, клумба с цветами, обложенная автомобильными покрышками. И никого.
Я усадила Станисласа на скамейку, скрытую колючими кустами, и, ободрав о них руки, попыталась сориентироваться на местности. Морг находился в отдалении от корпусов больничного комплекса, а моя восьмерка была смело припаркована у центрального входа. Надо забрать ее оттуда, и желательно не привлечь внимания.
Ранним утром на улице ни души. Можно просидеть на скамеечке у морга, до начала рабочего дня, но состояние Станисласа внушало мне опасение. Надо идти. Я сняла халат, прикрыла им холодные ноги Станисласа и сказала:
– Сиди тихо, я подгоню машину. Включи мобильный в вибро режиме. Если меня не будет более часа, позвони отцу.
– Я тебя дождусь, – упрямо сказал Станислас.
– Не факт, что я вернусь. Но я буду стараться, обещаю, – я пожала его руку, но он потянул меня к себе и поцеловал в щеку.
– Держись, – сказала я и направилась по асфальтовой дорожке к выходу из палисадника.
Светало, я шла бодрым шагом, сохраняя безмятежный вид. Подойдя к стоянке перед центральным корпусом, я заметила, что не одна. Три девицы вышли их дверей подъезда и, громко разговаривая, направились к старенькому автомобилю. Их голоса раздавались в утренней тишине. 'Всех больных разбудят!' – подумала я, возмущаясь поведением подружек. 'Да и внимание лишнее привлекут!' – я чертыхнулась, но вдруг поняла, что это мой шанс. В одиночестве я становилась более заметной, а так, сестры убежали со смены пораньше. Я пристроилась к их компании, они кивнули мне головами, решив, что я одна из многочисленных сотрудниц больничного комплекса.
– Хорошее утро, – сказала я, стремясь втянуть их в разговор.
– Отличное, – поддержала беседу одна из девиц.
– Немного поспать и на пикник, шашлычка поесть, – продолжала я.
– Мы на пляж, – сказала высокая девица с розовой помадой на полных губах.
– Тоже дело, – согласилась я, открывая восьмерку.
– Хорошая тачка, – похвалила мою машину розовогубая.
– Хотите, подвезу? – я была готова отвезти их куда угодно и потом вернуться за Станисласом.
– Нет, спасибо, мы на своем драндулете, – засмеялась владелица 'старушки'.
Мы сели в свои машины и я, галантно пропустив их вперед, отправилась к Станисласу. Хвоста за мной не было.
Станислас лежал на скамейке, вытянув измученные ноги, и был очень бледен. Я повела его к машине, припаркованной как можно ближе к палисаднику. Положив его на заднее сиденье, я завела мотор и вырулила на дорогу. Когда больничный корпус скрылся из виду, я задала Станисласу вопрос:
– Какие планы?
– Надо где-то укрыться на время. Связаться со Ставицким, передать посылку, – перечислил Станислас.
– Едем ко мне, – предложила я, – вместе нас глоубовцы пока не связали, и искать тебя у секретаря отца они не будут. Пока. Я подозреваю, что, сложив всю информацию в картинку, они увидят, что какая-то девица всё время болталась у них под ногами.
– Хорошо, едем к тебе, – сказал Станислас, будто у него был выбор.
Подрулив к своей девятиэтажке, я осмотрелась по сторонам. Еще слишком рано для массового движения граждан к месту труда. Нам опять посчастливилось. Я помогла Станисласу выйти из машины и повела его в подъезд. Босые ноги Станисласа и белый халат белели на коричневой облицовочной плитке подъезда. 'Вдобавок ко всему, он, вероятно, простужен' – с тревогой подумала я. Лифт доставил нас на девятый этаж.
Станислас прислонился к стене, пока я открывала замки своей квартиры. Базиль сидел на пороге, но, увидев незнакомого человека, опрометью кинулся в свое укромное местечко, под кухонный уголок.
– Не до тебя, дружок, – сказала я ему вдогонку.
Станислас с моей помощью прошел в единственную комнату в моей квартире.
– Не хоромы, – констатировала я.
– Уютно, – проявил любезность он.
