влезла их сестренка. Я обреченно села в кухне, у большого круглого стола, накрытого белоснежной накрахмаленной скатертью.
– Ну, – начал старший Виктор, – рассказывай.
– Пусть Ромка выйдет, – попросила я.
– Вот так всегда, как помощи просить так к Ромке, а чуть что так я мал еще! – возмутился он.
– Выйди Роман, – велел Виктор.
Ромка, недовольно отодвинув стул, встал и посмотрел на меня. Я опустила глаза.
Он вышел из кухни, захлопнув за собой дверь.
– Что за людишки бегали по поселку и интересовались тобой? – задал вопрос Андрей, понявший, что мне надо с чего-то начать.
– Сотрудники нашей службы безопасности, – ответила я.
– Ты что обобрала своего босса? – спросил Филипп.
– Нет, наоборот, я в очередной раз ему помогла.
– И они искали тебя, что бы отблагодарить? – усмехнулся Виктор.
– Скорее они искали сына моего босса, я как личность вряд ли могу их заинтересовать.
– Что сынок натворил? – спросил Андрей.
– А вот сынок как раз и хотел обобрать папашу.
– Бог с ними, сами разберутся. Ты нам расскажи, что с тобой произошло, и что ты наплела Ромке о чужом муже? – вступил Филипп.
– Просто так ляпнула. Мне не хочется вспоминать о том, что произошло. Стыдно.
– Здесь все свои. Если кто-то тебя обидел, мы должны разобраться. Ты не сирота, – веско произнес Виктор.
– Он попытался меня изнасиловать, – я сглотнула, горло свело судорогой, и я замолчала на мгновение, но затем уточнила. – Нет, сначала мы…по любви, и потом тоже,…а потом он разозлился на меня за то, что я сломала его планы, и хотел отомстить мне таким образом.
– Ничего не понимаю, зачем брать насильно то, чего тебе и так дают?! – спросил с усмешкой Андрей.
– Этим можно унизить, – ответила я непонятливому брату.
– Он тебя бил? – это Виктор.
– Нет, только связал.
– А синяки?
– Лучше бы он меня избил! – не выдержала я. – Синяки, черт с ними, пройдут!
– Я его убью! – вскочил Филипп.
– Успокойся, – велел ему Виктор. – Изнасилования не было, и потом, сначала-то они 'по любви'…
– Я ему морду набью! – не успокаивался Филипп.
– Поговорить с пареньком надо, не след ему Александру обижать. А там, по обстоятельствам, можно и в морду, – сказал Андрей.
– У него целая служба безопасности! – поднялась я и, вспомнив, что Станислас первое лицо 'Глоуб Коммьюникейшн' добавила. – Даже две, у него и у отца.
– Ты, Александра, сядь и спокойненько напиши нам адреса, по которым мы его можем найти.
– Не надо, Витя, – попросила я.
– У тебя четыре брата и ты думаешь, мы ему спустим? – сказал некровожадный Виктор.
– Я его на ленты распущу! – пообещал Филипп.
– Твои братки намяли мне бока.
– А ты думал, что за меня некому заступиться?
Голос Станисласа звучал в телефонной трубке, и сердце сжималось от любви и обиды.
Я ненавидела его. Я жалела его. Я любила его, даже после его постыдных действий, после сказанных в гневе обидных слов.
– Меня уволил Ставицкий, – перешла к делу я. – Владимир Станисласович даже не удостоил меня беседы. Расплатились со мной, как и с информатором. Не поскупились.
Я говорила, а обида стояла комом в горле и изменяла мой голос.
– Ты плачешь? – удивился Станислас.
– Нет, – ответила полуправду я.
– Не смей плакать, – приказал он, – мое предложение остается в силе. Только теперь это не отцовский филиал, а 'Глоуб Коммьюникейшн'.
– Нет. Слишком похоже на предательство.
– Не привыкать.
– Сейчас я положу трубку и попрошу больше не звонить.
– Прости, прости! Я серьезно. И нам нужно увидеться.
– Зачем?
– Я тебе кое-что должен. Можно я приеду к тебе?
– Нет. Я в тебе не уверена. Ты неуравновешенный психопат. Насильник и сексуальный маньяк.
– Согласен. Тогда приглашаю в ресторан.
Слишком быстро он согласился со своим диагнозом. Это меня насторожило. Станислас опять что-то затевал. Мое любопытство выглянуло из убежища, куда оно складывало нелегко добытую пищу, и радостно потирало ладошки, совсем как Станислас.
– Хорошо, – согласилась я.
Он выбрал тихое местечко. Терраса утопала в зелени, столы накрыты нежно салатового цвета скатертями, на столе небольшой букетик садовых цветов в крохотной вазочке. Станислас в изящных, в золотой оправе солнцезащитных очках, строгом костюме известного кутюрье, идеально подобранный галстук, элегантная обувь. Я поняла, что никогда не видела Станисласа в его повседневной одежде.
Совсем недавно это была больничная пижама, спортивный костюм, халат медсестры и вещи, купленные мной в Коровинском. А теперь! Оказывается он щеголь! За меня тоже не надо было краснеть, оделась я с тщательностью, долгое время посвятила посещению своего стилиста, макияж был, неброский, но на уговоры перекрасить выбеленные волосы не поддалась. Угадали почему? Да, надежда умирает последней.
– Может, снимешь очки, я не вижу твоих глаз, лишь свое отражение, – попросила я.
Станислас взял пальцами тоненькую золотую дужку и сдернул очки с глаз. Вчера, наверное, синяк был в виде голубой тени, сегодня налился лиловой зеленью, и немного припухло веко.
– Извини.
– Чего уж там. Заслужил. Твои братья гуманно со мной обошлись. Молодой только не сдержался.
– Филипп.
Мы сделали заказ, Официант, похожий на английского актера, красавчика Джуда Лоу, разлил по бокалам белое итальянское вино. Станислас начал рассказывать, как в прошлом году отдыхал в Италии, в местечке Монтегротто, славящемся своими радоновыми источниками и виноградниками. Рассказывать он умел, я представляла маленький городок, с кривыми улочками, выложенными булыжником, старинная усадьба, возвышающаяся над городком на высоком холме, серпантины горных дорог, и виноградники, залитые ласковым итальянским солнцем.
– Мы взяли на прокат автомобиль, и побывали в близлежащих Падуе и Венеции. Падуя мне понравилась больше. В Венеции толпы туристов, затхлые каналы, заплесневелые здания, всё облеплено голубиным пометом. В Падуе многолюдно лишь в районе старинного Падуанского университета, даже в соборе Святого Антония нет толчеи и давки.
Меня больно кольнуло 'Мы', я старалась не впасть в приступ ревности, но итальянское вино вдруг мне показалось кислым. Я отставила бокал. Станислас заметил.
– Не нравится вино?
Он поднял вверх указательный палец и официант тут же наклонился к нему:
– Заменить Тосканским?
– Лучше французским, – вставила я.
– Какое вино желаете? – предложил карту вин 'Джуд Лоу'.
