– Постараемся, – обещал ему водитель 'Скорой помощи'.
Станислас с ужасом смотрел на засыхающую кровавую корку моего платьица, когда пришла первая схватка. Я сжала его пальцы так, что он с удивлением посмотрел на меня.
– Ой, ой, ой… – тихонько запричитала я.
– Сашенька, вспомни, как нас тренер учил, чтобы ослабить боль, дыши, чаще дыши! – скороговоркою выпалил Станислас и показал, как надо дышать. Так мы и подъехали к больнице, схватившись за руки, вытаращив глаза и часто дыша, причем Станислас дышал старательнее.
Скорая въехала под широкую крышу приемного отделения родильного дома, к машине подбежала акушерка.
– Выйти всем, – бросила она, забираясь в кабину скорой. Люди быстро повиновались.
Через минуту акушерка кивнула санитарам и сказала:
– Носилки вытаскиваем потихоньку, матка на четыре пальца, можем не успеть.
Держись девка, не на носилках же рожать!
И все-таки я родила на носилках, но в родовой палате. Все были заняты моими родами, Станисласа в авральной ситуации никто не замечал, пока он не свалился на кафельный пол. Пожилая санитарка поднесла ему ватный комочек, щедро политый нашатырем, и, жалея, проговорила:
– Эх, ты, папаша… Вставай не дело тут валяться, жена твоя мальчонку родила.
Счастливый Станислас, просил пустить его к жене, но ему лишь показали краснолицего кроху, и сказали, что это его сын.
– А Саша, где Саша? – не отставал он.
– Погоди сынок, у нее еще не закончилось, – сказала санитарка.
– Второй?!
– Да нет, успокойся, детское место выйти должно, обработать надо, кой-где зашить, если надо…
Станислас снова стал оседать на пол.
– Э, сынок, слабенький какой. Не волнуйся ты так, увидишь свою Сашу.
Когда меня на носилках везли в палату, Станислас кинулся ко мне:
– Саша, ты как?!
Санитары отогнали его и захлопнули дверь палаты перед его носом.
Глава тринадцатая
Пока я из-за сложных родов две недели лежала в роддоме, в городе происходило невероятное. Михаил был арестован и давал показания, из которых следовало, что заказчиком и активным участником преступления являлась жена самого известного и богатого горожанина, которая последнее время жила с его сыном, который приходится отцом ребенка женщины, против которой и затевалось преступление.
Хвалили Станисласа, который сумел своевременно организовать поиски, имея лишь номер автомобиля, который запомнила Анна. Службы безопасности 'Хадраш текнолоджи' и 'Глоуб Коммьюникейшн' в едином порыве, впервые в истории, сообща занимались розысками пропавшей беременной подруги Станисласа.
Натали похоронили на Радонежском кладбище, в семейной усыпальнице Хадраш. Шел дождь. Многочисленные венки намокли, родственники и близкие горестно стояли под зонтами. Когда на крышку гроба посыпались слипшиеся комья земли, мать и отец Натали повисли на руках сопровождающих. Ритуал закончен, вымокшие и заплаканные люди разошлись по блестящим от весеннего дождя лимузинам. На похоронах отец и сын не разговаривали.
Владимир Станисласович умер ночью, от сердечного приступа, утром его обнаружила горничная. Я плакала, узнав о его смерти, ругала Станисласа, почему он не нанял сиделку? Станислас сказал, что отец от сиделки отказался, сказал, что хочет побыть один. Усыпальница Хадраш вновь огласилась плачем, скорбные лица родственников, словно спрашивали друг друга 'что же это за напасть?'. Барбара слегла, Станислас был мрачнее тучи, сокрушался, что не успел поговорить с отцом, не испросил прощения. На поминках выпил одну рюмку, извинился перед родными и уехал.
Из роддома меня забирали Станислас, Варвара Станисласовна, моя тетка Анастасия, Галина и Василий. Станислас и Василий держали огромные букеты цветов для врачей и сестричек. Мужчины были преисполнены важности. Станислас – отец! Варвара Станисласовна, в черной английской шляпке, переговаривалась с Анастасией, делились планами на будущее их внука. Любопытный персонал вываливался из окон родильного дома, посмотреть, как Хадраш-младший будет встречать Хадраш- юниора.
Меня разбирал смех, когда Галина, помогавшая мне собраться, рассказывала, что Станислас нарушил свое обещание в день, когда родился наш сын и напился до положения риз вместе с Василием. 'Калаша' и бочкою не свалишь, а захмелевший Станислас икал и плакал, то ли от счастья, то ли от пережитого страха, то ли от беспокойства за будущее. Василию жаловался, что я такая упрямая и от растерянности не знал, то ли драть меня как сидорову козу, то ли смириться и стать подкаблучником.
– А что спорить, ручки сложил, плыви по течению, Сашка умная, сама все решит! – потом опомнится, и крыть. – Нарешала! Чуть сама не убилась и ребенка не угробила, говорил ей, сиди дома! Куда лезешь с пузом? Запру, из дома носа не высунет!
Настал момент, когда старшая медсестра вынесла упакованного в расшитый атласный конверт Хадраш-юниора. Раздались аплодисменты. За ними вышли мы с Галиной, сияющие улыбками. Станислас, под одобрительный гул присутствующих, сунул мне в руки букет, и, крепко обняв, сминая нежные цветки, поцеловал.
– Ура, ура, ура! – крикнул, поддержанный зеваками басок Василия.
Станислас, воодушевленный болельщиками, снова крепко поцеловал меня.
– Хватит уж целоваться, родители! Папаша, ребеночка забирайте, – сказала старшая сестра, вложив конверт с малышом в руки опешившего Станисласа.
– Саш, что делать-то? Я боюсь, – сознался шепотом Станислас.
– Держи аккуратней, я с тобой.
Мы поблагодарили всех, кто помог родиться нашему сыну и, загрузившись в 'Мицубиси' и 'Лексус', двинулись в сторону моего дома. Еще в роддоме я предупредила Станисласа, что поеду домой, он возражал, пытался шантажировать меня моей оплошностью с Коровинским, но бесполезно. У дома нас встречали мои братья, они поздравили меня и пожали руку Станисласу в знак признания своим родственником и прощения прошлых ошибок. Анна накрыла чудесный стол, немного тесновато, но зато не в обиде. Малыша я отдала в руки недавно приглашенной Станисласом няни.
– Здоровье новоиспеченных родителей и новорожденного! – зазвучали тосты, мы со Станисласом принимали поздравления с бокалами минеральной воды.
– Как сына назовешь, Станислас? – спросил мой старший брат Виктор, и едва Станислас раскрыл рот, я изрекла:
– Владимир.
– Ты, Александра, женщина конечно самостоятельная, но вперед мужа не встревай!
Это я тебе как старший брат говорю, – наставительно предупредил меня Виктор.
Станислас заступился:
– Нет, правда, Витя. Саша правильно сказала.
– Ты ее не распускай, потом локти кусать будешь. Жену надо в строгости держать,
– Виктор, сжав мощный кулак, показал как. Станислас довольно заулыбался.
– Я и не жена ему вовсе, – возразила уязвленная я.
– А вот это непорядок! Что же сын у тебя незаконнорожденный получается? – вскинулся взрывной Филипп, грозно глядя на Станисласа.
– Да я,…я…я хоть сейчас, а Сашка не хочет…
