рисовал так много лет назад. Изумительно, как ясны мечты, когда ты ребенок, и какой запутанной жизнь становится после… Как одна амбиция обращается в сотни желаний и подробностей – большинство из которых связаны с тем, чего ты хочешь или кем хочешь стать.
Кейт вдруг отвернулась, глядя куда-то в сторону.
Может, она таким способом дает ему больше свободы? Дэвид не знал, но ему нравилось чувствовать Кейт под боком, чувствовать прикосновение ее кожи и тепло ее тела.
– В день похорон мать пришла домой и положила на каминную доску сложенный флаг. Он пролежал там следующие двадцать лет в треугольном деревянном футляре, покрытом уймой слоев лака и со стеклянным окошком. Рядом она поставила две фотографии: его крупным планом в мундире и их вместе – где-то в тропиках, где они были счастливы. В тот день дом был полон народу. Гости твердили одно и то же. Я ушел в кухню, достал самый большой черный мешок для мусора, какой смог разыскать, и набил его своими игрушками – пустив туда всех солдатиков, танки и все, что имело хоть отдаленное отношение к армии. Потом ушел в свою комнату и играл в «Нинтендо» следующие года три.
Кейт ласково поцеловала его в лоб у линии волос.
– Зельда?
– Я добыл Триединство пару миллионов раз, – поглядев на Кейт, он улыбнулся. – Потом в какой-то момент проникся искренним интересом к истории. Перечитал все, что попадалось мне в руки. В частности, военную историю. Особенно европейскую и ближневосточную. Мне хотелось знать, каким образом мир стал таким. А может, я думал, что профессия учителя истории – самая безопасная на свете, самое далекое на планете место от настоящих сражений. Но когда грянуло одиннадцатое сентября, единственное, чего мне хотелось, – это стать солдатом. Мой мир словно опрокинули с ног на голову, и я хотел отмщения, но мне хотелось делать единственное дело, для которого считал себя пригодным; дело, указанное мне судьбой с самого начала, но которого я страшился. Может, от судьбы не уйдешь… Что бы ты ни делал, тебе не изменить своей истинной натуры, таящейся в глубине души, пусть даже умершей и погребенной, но все равно движущей тобой все это время.
Кейт не отозвалась ни словом, и Дэвид был ей за это благодарен. Она просто покрепче прижалась к нему телом, спрятав лицо в ложбинке между его головой и плечом.
Уже позже Вэйл ощутил, что дыхание ее замедлилось, и понял, что Кейт спит.
Поцеловал ее в лоб.
И когда губы его разомкнулись, вдруг ощутил, до какой степени истощен. Интеллектуально – от обсуждения записей Мартина; физически – от близости с Кейт; а эмоционально – от откровений перед ней, которыми он еще не делился ни с кем.
Достав пистолет из-под подушки, Дэвид положил его рядом с собой, чтобы был под рукой. Бросил взгляд на дверь. Если она откроется, он непременно услышит. Если за ними кто-нибудь придет, небольшая фора у него будет. Он лишь прикроет глаза на секундочку…
Глава 70
Открыв глаза, Дэвид понял, что снова оказался на средиземноморской вилле. Кейт стояла рядом. В конце коридора виднелась сводчатая деревянная дверь. Две распахнутые двери справа от них наводняли тесное пространство светом.
Дэвид узнал и двери, и комнаты за ними – там он видел Кейт.
«Это ее сон. Я в нем», – подумал Вэйл.
Дойдя до конца коридора, она протянула руку к двери.
– Не надо, – сказал Дэвид.
– Я должна. Ответы за ней.
– Не делай этого, Кейт…
– Почему?
Дэвид был напуган и здесь, во сне, знал почему.
– Я не хочу ничего менять. Я не хочу тебя терять. Давай останемся здесь.
– Пойдем со мной, – она распахнула дверь, и свет затопил коридор.
Он ринулся следом, проскочил сквозь дверь…
Дэвид сел в постели, тяжело дыша, отчаянно хватая воздух ртом.
Он сбросил с себя Кейт, но ее это не разбудило.
Он повернул ее голову лицом к себе.
– Кейт!
Пот лил с нее ручьем. Но пульс едва прощупывался. Она вся так и пылала. И была без сознания.
«Что же делать? Позвать одного из докторов? Им нельзя доверять». Его охватил такой безграничный ужас, какого он еще не знал. Дэвид прижал Кейт к груди.
К изумлению Кейт, дверь вывела ее наружу.
