зрелище…
«Множество интересных историй». Хава судорожно выдохнула.
– Выезжаю? Сегодня. Вечерком, знаешь, я все еще надеюсь на девочку. Ну очень я ее полюбил, она умница. Нет-нет, не ревнуй, это другое. Надеюсь, она вернется. Надеюсь…
Дверь скрипнула и распахнулась. Хава ввалилась внутрь, не удержав равновесия. Снова – разбитые об пол руки, снова – головокружение и ужас. Писатель, наблюдавший с порога, широко улыбнулся.
– Надеюсь… – тихо повторил он, – что она сама откроет эту дверь. И все же составит мне компанию в новом путешествии. В конце концов, теперь у нее нет особого выбора.
5. Трюкачка
– Быстро дойдет?
Дежурный почты, пожилой ками с массивными бивнями, окинул Ву взглядом и наконец кивнул:
– Вы успели на последнюю рассылку живым самолетом. Скорее всего, доставят уже завтра.
– Замечательно! – Ву просияла.
Дежурный посмотрел на пол.
– Ваши животные, ла… они грызут чью-то посылку.
Два лапитапа действительно точили зубки о картонный угол запечатанной коробки с эмблемой Второго региона. Ву подняла ногу и легко пихнула одного из зайцев в лоснящийся пятнистый бок.
– А ну перестаньте. Не безобразничайте.
– Интересная вы особа…
Ву пожала плечами. Она никогда не задавалась вопросом, считать ли себя интересной. Но, если подумать, те, с кем ей случалось знакомиться, определенно считали ее именно такой. С самого раннего детства. Даже этот, с красными нашивками. Кстати о нем…
– Много
Дежурный рассмеялся. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не потрепать свою собеседницу по волосам. А делать это определенно не стоило.
– Много. Знаете, сюда же съезжаются разные люди со всего мира. Некоторые писаки уже разместились в корпусах Двенадцати Филинов – тех, что среди скал. Бродячие трюкачи устроились в расчете хорошо заработать, развлекая выводки гостей. Лавочников много. Да и попрошаек, бродяг, музыкантов… – Он потер подбородок. – Но вы, пожалуй, интереснее всех. Какие звери! Говорят, за вами еще ходит рыцарь из дерева…
Ву посмотрела на ками. Миролюбивые зеленые глазки, тонущие в складках щек и полные праздного любопытства. Толстопузый сплетник, от которого на деле не может быть вреда, тем более теперь, когда времени осталось мало… Ву улыбнулась. И, схватив на руки одного из лапитапов, при этом недовольно дернувшегося, сообщила:
– Мы тоже… трюкачи. Что-то вроде того.
Ками одобрительно закивал.
– И что у вас за представление? Я бы заглянул со своими.
Ву улыбнулась еще раз и отступила:
– Я пока его еще придумываю. И мне вообще-то уже пора. Доброй вахты, ло.
– Доброй вахты, ла.
Из почтового отделения, расположенного на ветхом полустанке, Ву снова направилась в город. Она шла неторопливо, но не особо разглядывала убогие постройки. В Аканаре жалким был даже товуриат – косой, с отстающими часами; его нижняя половина была выстроена из кирпича, а верхняя – из ноздреватого белого известняка. В преддверии Перевеяния и Съезда местный бедолага-товур наверняка не находил себе места. Это можно было понять и по количеству уборщиков на улицах, и по тому, как пытались принарядить здания: заново красили облупленные стены, развешивали дешевые гирлянды и фонарики, выставляли – там, где это могли позволить крыльцо или подоконник, –
– Какой глупый городок… – пробормотала Ву, поглядев на зайцев. Один из них облизывал овощ на крыльце мясной лавки. На плотной зеленой кожуре был аккуратно вырезан бродячий замок.
Во всей этой убогости Ву виделось нечто вполне ясное. Предопределение, иначе и не скажешь. Вся суть процветающей Великой Матери, останки первых детей которой покоились поблизости. Будет забавно, если и нынешние дети увидят эту суть. И подобное можно было бы устроить. У Ву имелись на это силы, вот только… зачем?
Она ведь осталась одна. Ву сбежала
