Невинные

К тому моменту схватка в пещере завершилась. Похоже, как только Искариот удрал, оставшиеся стригои тоже бросились наутек.

Рун и Бернард присоединились к Эрин, но графиня протиснулась между ними, поспешно бросившись к мальчику.

— Его сердце, — выдохнула Элисабета с неподдельным страхом во взгляде. — Оно слабеет.

Рун кивнул, будто расслышал то же самое.

— Он не может исцелиться, пока эта штука в нем, — предупредила Элисабета.

И прежде чем кто-либо успел предостеречь ее, графиня схватила осколок, выдернув его из шеи мальчика и отшвырнув через зал. Кровь продолжала бежать из раны Томми.

— Почему он не исцеляется? — спросила Эрин.

Все обернулись к отброшенному клинку.

Из тоннеля возле них появилась фигура, будто сплотившись из тьмы.

Искариот окрысился на них с холодной яростью. Бросил взгляд на простертую на земле Ареллу и быстро поднял осколок с пола. Не в себе от скорби, порезался о лезвие. Оно полоснуло его по пальцу, но вместо крови из ранки пролились золотые капли.

С потрясенным воплем Иуда отпрянул.

Джордан выстрелил в него, и пули отрикошетили от камней, высекая искры.

Рун ринулся вперед, преодолевая расстояние с быстротой, на которую способен лишь сангвинист, сверкая серебром карамбита в свете факелов.

А затем Искариота схватили и отшвырнули обратно в тоннель.

И вместо него перед Руном предстал другой.

08 часов 06 минут

Корца резко затормозил, оцепенев от шока, не веря собственным глазам. Он смотрел на монаха в знакомой бурой сутане, препоясанной четками, с навеки мальчишеским лицом.

— Брат Леопольд?

Восставший из мертвых.

Леопольд поднял меч с решительным, суровым видом.

Рун вытаращился на него с открытым ртом. Его рассудок пытался растолковать действия Леопольда, тот факт, что он еще жив. Тысячи объяснений проносились у Руна в голове, но он понимал, что все они до единого ложны. Придется взглянуть жестокой истине в лицо.

Вот он, сангвинист-предатель, состоявший в сговоре с Искариотом с самого начала.

Сколько смертей на счету этого субъекта, которого он называл другом?

Перед Руном пронеслись лица и имена. Все, кого он оплакивал. Другие, кого он едва знал. Он представил машиниста поезда и его помощника.

Но одно имя воспламенило его безмолвное сердце гневом более прочих.

— Из-за тебя погибла Надия.

У Леопольда хватило совести, чтобы на лице у него отразилось страдание, но он тут же нашел себе оправдание.

— Никакие войны не обходятся без жертв. Она знала и принимала это куда лучше, чем я да ты.

Переваривать подобные трюизмы было свыше сил Руна.

— И когда ты начал предавать Орден? Давно ты стал предателем?

— Я всегда служил высшей цели. Прежде чем принять присягу сангвиниста, прежде чем я испил свою первую чашу крови Христовой, меня уже поставил на этот путь Окаянный. Помочь вернуть Христа на землю.

Рун нахмурился. Как такое может быть? Почему Леопольд не сгорел, как другие стригои, стремившиеся обмануть Орден, принося лживые клятвы?

Ответ Рун нашел в сиянии религиозного фанатизма во взгляде своего визави.

Леопольд не кривил душой, принося клятвы. Он всем сердцем верил, что служит Христу.

— Мы оплакивали тебя, — проронил Рун. — Мы погребли твои четки со всеми почестями в Святилище, словно ты сложил голову, служа Ему.

— Я и служу Ему, — твердо заявил Леопольд. — А если я не служу, почему же освященное вино по-прежнему дарит мне благословение даже теперь?

Корца пошатнулся. Неужели набожность Леопольда настолько безраздельна?

— Ты должен понять истинность моих слов, — умолял тот. — Ты можешь присоединиться к нам. Он примет тебя с распростертыми объятьями.

Рун не мог прийти в себя от изумления.

— Ты хочешь, чтобы я покинул апостольскую Церковь и присоединился к предателю Христа?! Человеку, объединившему силы со стригоями?!