горячей.
Ее губы изогнулись в уже знакомой полуулыбке.
— Ты во мне сомневаешься? Ты, кто жил довольно, дабы узреть, яко мир меняется снова и снова?
Самое удивительное, что он ничуть не сомневался.
Гондола беззвучно дрейфовала в лунном свете, а на губах Ареллы играла полуулыбка, будто она знала его мысли, догадывалась, что он начал подозревать.
Она ждала.
— Я не претендую, что разбираюсь в подобных вещах, — начал он, воображая ее в своих объятьях, танцующей с ним. — Но…
Она чуть подвинулась на сиденье.
— И в чем же разбираться ты не претендуешь?
Иуда сжал ее ладонь и пальцы, источающие яростный жар.
— В природе подобных тебе. Тех, кому ниспосылаются сообщения Бога. Тех, кто живет веками. Тех, кто столь безупречен.
Сказав последние слова, он залился румянцем.
Арелла рассмеялась.
— Значит, я столь сильно разнюсь с тобой?
Самыми глубинами своего естества Иуда знал, что сие действительно так — и по природе, и по характеру. Она воплощает добро, в то время как он творил ужасные вещи. Он в изумлении воззрился перед собой, узнав другое имя, означающее «посланец Божий», другое имя, означающее слово «Арелла».
Он заставил себя высказать это вслух:
— Ты ангел.
Арелла сложила руки перед собой, будто в молитве. Мало-помалу разгораясь, ее тело начало источать мягкий золотистый свет, озаривший гондолу, воду, его лицо. Исходящее от него тепло наполнило душу Иуды радостью и святостью.
Она тоже вечное существо, но ничуть на него не похожа.
Он воплощает зло, она — добро.
Он полон тьмы, она — света.
Прикрыв глаза, Иуда впитывал ее сияние.
— Почему ты пришла ко мне? Почему ты здесь? — открыв глаза, он посмотрел на воду, на дома, на нечистоты в канале, а затем снова на нее — снова на красоту сверх всякой меры. — Почему ты на земле, а не в небесах?
Свечение ее угасло, и Арелла снова стала похожа на обыкновенную женщину.
— Ангелы могут сходить на землю, дабы погостить, — она подняла на него глаза. — А могут и упасть.
Последнее слово она подчеркнула.
— Ты упала?
— Давным-давно, — добавила она, прочтя на его лице изумление и потрясение. — Вместе с Утренней Звездой.
Иначе говоря, с Люцифером.
Иуда отказывался поверить, что она низвержена с Небес.
— Но я чувствую в тебе только благо.
Арелла взирала на него невозмутимым взором.
— Почему ты упала? — не унимался он, будто это был самый простой вопрос в самую заурядную ночь. — Ты не могла сотворить зло.
Она поглядела на свои руки.
— Я схоронила знание о гордыне Люцифера в сердце. Я предвидела его грядущий мятеж, но не обмолвилась о том ни словом.
Иуда попытался постичь подобное событие. Она утаила от Бога пророчество о Войне Небесной и за это была низвержена на землю.
Подняв голову, Арелла заговорила снова:
— Сие просто наказание. Но, в отличие от Утренней Звезды, я не желала человечеству дурного. Я предпочла использовать свое изгнание, дабы присмотреть здесь за паствой Божьей, продолжать служить Небесам, как могу.
