второго не надобно.
– А я, может, двумя руками биться буду! – вспыхнули глаза Ивана.
– Это ты брось, – мотнул головой Яромир. – Двумя руками биться неудобно. Такое только дурные урмане могут, которые мухоморы жуют. Да и у них-то, в общем, одна дурь получается.
– Э, ну тебя! – отмахнулся Иван. – Так это что ж, дедушко Водан, у тебя дочка есть, выходит? А у ей – меч-кладенец? В приданом, что ли, аль так?
– Да как тебе сказать, паря… ты зачем спрашиваешь-то? По делу, аль так?
– По делу… по какому делу-то? – моргнул Иван.
– Ну так, не знаю… Может, ты к моей дочке посвататься решил. А? – хмыкнул Морской Царь. – Что, княжич, не желаешь зятьком-то моим стать?
– Ну я даж не знаю… – зачесал в затылке Иван. – А дочка-то у тебя красивая или вся в тебя?
– Ишь, за словом в карман не лезет… – фыркнул Водан. – Только ты наглость-то поумерь, собака борзая. Я все ж таки царь, хоча и мокрый. Про дочку это я пошутил, конечно. Еще чего не хватало – мою кровиночку за какого-то смертного отдавать. Да она и сама не захочет – ее уж один раз выдавали за князя из смертных, так она до сих пор плюется.
– Так она замужем у тебя?
– Нет, овдовела. Веков двадцать пять уж тому миновало.
– Не, я твоей дочке в женихи не гожусь, точно, – торопливо заверил Иван.
– Еще бы, соплив ты для нее! – хохотнул Морской Царь. – Ну все, гостюшки, приплыли, слезайте. Отсюда до Буяна уже меньше дюжины верст, это уж сами доплывете. Затворите глаза да не отворяйте, пока лица морским ветром не обвеет – то вы уже на поверхности будете…
Голос Морского Царя все тишал и отдалялся, пока не смолк совсем.
Глава 22
Пока ехали в колеснице-раковине, Иван хотел спросить, как же они будут добираться до Буяна – неужто вплавь, саженками? Да позабыл что- то.
Однако Морской Царь, по счастью, был не дурней его, так что без суденышка своих гостей не оставил.
Не струг, правда, то был и даже не лодья, а всего лишь малый челн, долбленка-однодревка. И выглядела подаренная Воданом лодочка престранно – словно не топорами ствол выдалбливали, а сам он вот именно таким и вырос. Даже корни позади торчали, пусть и оборванные.
Ветвей, правда, не было. Вместо них в долбленке лежала пара весел – тоже нелепых каких-то, кривульных. Но Яромир молча поплевал на ладони, уселся на дно и принялся грести – да ловко так, сноровисто!
– Притомишься – скажи, сменю, – велел Иван, прикладывая ладонь ко лбу.
Изрядно видать было!
В морском царстве Водана они трое провели всю ночь и большую половину дня. Солнышко стояло еще высоко, но уже пошло на закат. Иван надеялся увидать где-нибудь на небоземе струг Добрыни Ядрейковича, но корабельщики, верно, уплыли слишком далеко.
Баюн за борт не выглядывал. На морском дне ему тоже было боязно, но там все-таки вода вела себя странно, совсем не как вода. Так что он как-то терпел.
На струге же воды вокруг было много, но там борта стояли высоко, и выглядывать за них Баюн не выглядывал.
А вот здесь, в утлой лодчонке!.. Бедный кот дрожал всем телом, в непритворном ужасе глядя на всю эту бескрайнюю водную гладь. А ну черпнет бортом, перевернется!.. Страх-то какой, кошмар!
Не в силах сдерживаться, Баюн даже жалобно мяукнул. Совсем как обычный кот, не волшебный.
– Что с тобой, киса? – насмешливо спросил Яромир.
– Отвали, сука, – процедил сквозь зубы Баюн. – Оцарапаю.
– А отчего это вы, коты, так воды боитесь? – полюбопытствовал Иван, суя руку за борт. – Что в ней такого-то? Водичка и водичка. Собаки вот не боятся…
– Тупые они потому что.
– А вы умные?
– Умные.
– Ну а почему все-таки воды боитесь?
– От веку так предрешено, – неохотно сказал Баюн. – Известно ли вот тебе, что вообще есть кошка?
– Мышеловка на четверых лапках.
– Дурень ты, – презрительно глянул на Ивана Баюн. – Знай же, что когда Бог сотворил мир – со всеми его звездами, планетами, растениями, животными и человеком, – он посмотрел на свое творение и нахмурился. Ибо несовершенно оно было. Не хватало в нем чего-то. Подумал Бог, подумал… и сотворил кошку. Так мир и стал совершенным. Даже в вашей Библии про это написано: «
