подняться – корчилась, как раздавленная муха.
Василиса внесла ее в избу на руках. По счастью, легка оказалась баба-яга – точно осинка высохшая. Василиса уложила ее на полатях, содрала грязные тряпки, обнажив ужасную рану. Кровь уж почти перестала течь – плоть старухи была темна и заскорузла, как у окоченелого покойника. Чуть слышно хрипя, она коснулась ладони Василисы и прошамкала:
– Ништо… Ништо… Не таких видали, а и тех бивали… И этого сдюжили, вишь… Мне-то что содеетса, я четыре тышши лет уж живу…
– Бабушка Буря, а что ты там такое сказала под конец? – осторожно спросила Василиса. – Какую это невесту Кащей пусть помнит? Если меня, то я ему не невеста, а супружница законная…
– Да не тебя, девка, не тебя! – насмешливо ощерилась баба-яга. – Меня!
– Тебя?.. А… ты… невеста?.. Бабушка Буря, ты была Кащею невестой?!
– А то ж… – сплюнула старуха. – Былась… Давно… Еще когда он не был… таким вот… бессмертным, кха!.. Когда жизнь в ем еще… играла… Когда я… молодухой была…
Василиса ахнула. Ей вспомнился рассказ Кащея – как он обрел свое злое бессмертие, и что тому предшествовало. Вспомнилось, как он говорил о своей былой любви… некой деве непростого происхождения… вот, значит, кого он в виду-то имел!
Только…
– Но разве… разве он тебя не убил? – нахмурилась Василиса. – Кащей упоминал, что убил ту… свою нареченную… убил просто для того, чтобы испытать, не станет ли он о ней сокрушаться.
– Убил… – кхекнула старуха. – Можно сказать, что и убил… пытатьса-то он пыталса… да все ж не до конца вышло… Он мне токма ногу отрубил, да руку попортил, да глазыньки выколол… Кашшею, девка, верить нельзя ни в едином слове – он врет, как дышыт…
– Но зачем ему брехать-то было? – не поняла Василиса.
– Почом мне знавать? Видно, не хотел сознаватса, шта не смог меня одолевать суметь – я все ж тожа кудесница не из последних была, сумела уйти живой, хучь и покалеченной… В Навь скользнула… туда ушла… да только застряла на полпути… много лет скиталас, пока не вернулас… Тогда-то я и стала бабой-ягой… самой первой… охранять стала проход, что ненароком открыла…
Глава 24
Когда Иван проснулся, было уже совсем светло. Яромир устроил постирушку – разделся до исподнего и полоскал ноговицы в речке, натирая их илом. Кот Баюн лежал рядом, лениво следил за этим и напевно мурлыкал:
– Утро наступает, солнышко встает, птичка золотая песенку поет…
Иван аж повертел головой, но никаких птичек вокруг не было. Разве что белка сидела на ветке, орех лущила. У Ивана на глазах она разгрызла золотистую скорлупку, извлекла ядрышко и брезгливо его выплюнула. Судя по изумрудному оттенку, орешек белочке попался подгнивший.
– Проснулся? – окликнул княжича Яромир. – Набивай живот плотнее. День нам предстоит долгий, трудный и опасный.
Иван доел остатки холодной рыбы и армянских яблок, запил все студеной водой и задумался, не простирнуть ли и ему портки. Свиная кожа, которую он собственноручно зашил в область седалища, уже издавала легкий, но отчетливый запашок.
– А, и так сойдет! – махнул рукой Иван и отлучился по нужде.
Пока он ходил да возвращался, Яромир уже закончил и натянул на себя прямо мокрое. Благо денек выдался на диво теплый да солнечный – нипочем не скажешь, что уже просинец наступил.
– Ну что, Вань, готов? – спросил волколак, кидая Ивану одну из котом. – Пошли до Алатыря. А от него уж и дуб найдем.
– Пошли! – откликнулся княжич. – А… а где Алатырь-то этот?
– То ли не чуешь? – усмехнулся оборотень. – Ты приглядись, прислушайся… Чуешь?
Иван послушно пригляделся, прислушался. Ничего особенного не почуял. Так Яромиру и сказал.
– Да ты не глазами смотри, не ушами слушай. Ты… хотя ладно, пошли просто за мной. Я, брат, к этому Алатырю тебя даже ночью с завязанными глазами приведу.
– Еще бы, с волчьим-то носом.
– Да нос тут ни при чем. Алатырь пахнуть ничем не пахнет – ан дух от него все едино исходит особый, дивный. Это ж не просто валун какой-нибудь, а всем камням камень. Неудивительно, что Кащей на него свою иголку завязал. В нем вся сила земли Русской сокрыта. Чародеи его именем заговоры скрепляют. Он и здесь лежит, и в Ирии, и в Нави…
– Везде по Алатырю? – не понял Иван.
– Нет, он всего один такой. Просто сразу везде лежит.
– Это как так?
– А вот как если ты головой ляжешь в горнице, а ногами в сенях. Вот и будешь лежать сразу и в горнице, и в сенях.
– А, так он шибко длинный? – догадался Иван. – Вершинка здесь, серединка в Ирии, а корень в Нави?
