был устремлен прямо на стены города Твердоплота, а генерал шел вдоль рядов наемников.
– Вы были лучшим, что мог купить за свое золото король Ангус! – ревел он. – Король хочет снова видеть своего племянника во главе Серого порубежья. Но я сомневаюсь, что подобная кучка ничтожеств способна выполнить желание короля. Поэтому если вы хотите получить свою плату и премию, то лучше напрягитесь как следует.
Генерал прошел мимо Дорна и остановился рядом с его соседом. Затем презрительно фыркнул и пошел дальше.
– Он что-то имеет против женщин?
Дорн повернулся и увидел лицо прелестной воительницы из южных земель. Кожа у нее была такой же коричневой, как и ее глаза. Темные волнистые волосы выбивались из-под кожаного шлема и спадали на волосы.
– Может быть, он просто не любит, когда они сражаются, – ответил Дорн.
– Почему это? – резко поинтересовалась она. – Потому что боится, что одна из них победит его?
Дорн снова перевел взгляд на город.
– Тебе нужно драться не с ним, а с повстанцами, – ответил он.
– Спасибо за указание, – насмешливо произнесла воительница. – А ты настоящий умник. Если не буду знать, что делать, я спрошу у тебя.
Дорн снова обернулся к ней и с удивлением обнаружил, что она кому-то его напоминает.
– Лучше держись от меня подальше, – проворчал он. – Мне нужно кое-что сделать в этом городе. Есть там люди, которые не расплатились еще по моим счетам, и те, кто должен мне золото.
– Звучит многообещающе, – произнесла воительница. – Как насчет того, чтобы я тебе помогла? Судя по твоему виду, тебе не помешает кто-то, кто будет прикрывать твою спину.
– Ничего другого, кроме моей спины, ты не увидишь, – с усмешкой заявил Дорн.
– Пополам? – предложила амазонка.
– Две трети и треть.
Ода сидела на усыпанных снегом ступенях храма в Дуболистье. Она много размышляла над тем, что произошло в Вороньей башне, и спрашивала себя, могла ли она самостоятельно разобраться в том, что истинно, а что ложно. Наверное, ей никогда не найти ответ. В конце концов, ей пришлось подчиниться воле Хадара, и результат говорил сам за себя. Она надеялась, что боги, и особенно Хадар, проявят понимание и в ответ простят ее братьям грехи.
Кутаясь в зеленую мантию мейстера Гиндавеля, Ода наблюдала за оборванным на вид туннельным карликом, топавшим к ней, невзирая на мороз и холод. Дойдя до нее, он протянул ей три тяжелых, завернутых в кожу книги.
– Ты размышляешь? – спросил гном.
– Почти все постоянно о чем-то размышляют, Грязно-коричневый, – призналась Ода.
– О, – удивился карлик. – И о чем ты размышляешь?
– Я думаю о своих братьях, – призналась Ода.
Грязно-коричневый кивнул.
– Новая добыча из Твердоплота? – спросила она.
– Я не смог унести больше. Но на следующий раз я уже отложил целую кучу карт и бумаг. Многое немного обуглилось, но вполне можно пользоваться.
Ода встала, прошла несколько шагов по снегу и обернулась к храму, чтобы осмотреть вывеску над входом: круглый символ, соединяющий в себе солнце, меч, крест, молнию и серп, а сверху надпись большими буквами «Храм божественной семьи».
– Хорошо получилось, правда? – спросила она Грязно-коричневого, вставшего рядом с ней.
– Большое яблоко тоже было бы красиво, – признался карлик. – Но так тоже сойдет. Через два дня будет первая месса. О чем ты собираешься рассказать другим тощим гномам, когда они придут?
Ода поглядела на три толстые книги, которые держала в руке, а затем открыла ту, которая была сверху.
– Я прочту им историю, списанную с белокорых деревьев, – довольно заявила она и улыбнулась.
Рубиния стояла у плиты и задумчиво помешивала капустный суп, который варила в горшке.
– Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты принял меня в свой дом, Гундер, – сказала она, обращаясь к брату, который стоял у окна и смотрел на детей, игравших в снегу.
– Ты часть семьи, – ответил тот. – Здесь твое место, живи сколько захочешь. Детям лучше, когда в доме есть женщина.
Рубиния отложила ложку в сторону и встала рядом с Гундером. Они вместе наблюдали за тем, как весело играли дети на заснеженной площади. Рубиния бросила оценивающий взгляд на пенек старого дуба рядом с колодцем. Сколько она себя помнила, дерево было символом деревни. А затем перевела взгляд на хрупкое деревце с другой стороны колодца.
