сумел увернуться, а Карсон — нет. И завертелся еще один клубок, двое русских и пять американцев — только сейчас Джимми заметил, что его примеру последовал еще кто-то.
Тем временем вторая русская пара беспрепятственно атаковала ударных. Там же ведомые совсем зелень, они даже уворачиваться не умеют, лишь идти за ведущим, и стрелять куда стреляет он! Это ведь будет не бой, а убийство!
И русские стреляли по мальчишкам, как по мишеням. Когда Джимми и еще двое наконец подоспели на помощь — за двух сбитых русских, потеряв троих, считая Карсона. Надо запомнить, что на виражах Ф-80 пожалуй что сильнее «стрелы», при условии своего численного превосходства, и если враг не может уйти наверх! А в злосчастной эскадрилье ударных осталась половина, семеро из четырнадцати! И Джимми сбил того русского, кто в этот момент, увлекшись, добивал очередную жертву — и тут же был сбит сам, ведомым русского убийцы. Рванул за рычаг катапульты, молясь чтобы все сработало как надо — это устройство иногда делало пилота калекой, ломая позвоночник. И лишь влезая на плотик поверил, что остался жив.
Надо сказать, что воды Джимми боялся. Хотя уже приходилось ему плавать в море на спасательном плотике, в сорок третьем, после того боя с Хартманом у французского Бреста. Но все равно, вода до горизонта казалась ему чем-то абсолютно нечеловеческим. И он хорошо помнил, что говорил инструктор — даже в теплой воде, человек в спасжилете выживает сутки. На плотике — где-то вдвое дольше, но это когда волнения нет. А еще, тут водятся акулы, которые охотно вами пообедают, особенно если почуют вашу кровь. Наконец, человеку для выживания нужна еда и вода — далее следовал страшный рассказ, как находили такие же плотики с высохшими трупами, болтающимися в море месяцы а то и годы. Хотя, это значит, акулы могут и за такое время не встретиться, раз не сожрали?
Джимми проинспектировал свой запас. Одна кварта воды[50], пачка галет, шоколад. Нож, компас, рыболовная леска с крючком. Ракетница, фальшфееры. Кольт 45 калибра, с одним магазином. И собственная фляжка с виски. Еще не забыть парашют — инструктор говорил, из него можно сделать парус, или плавучий якорь, или укрытие от солнца, или приспособление для сбора дождевой воды. Парашют однако намок, и Джимми порядком намучился, пока сумел вытянуть его на плотик, при этом не перевернувшись.
Воздушный бой над головой давно стих, переместился к западу. Самолеты кружились далеко над горизонтом — маленькие точки, едва различимые глазом. Джимми напрягал зрение, но не мог уже различить на такой дистанции «крестики» Ф-80 и «стрелы» русских. Зато видел еще одну, нет, две полоски дыма, прочертившие небо, падали сбитые, кто?
— Эй ты, сука, хенде хох, живо!
Джимми обернулся. Ярдах в двадцати на волнах болтался похожий плотик. И сидящий там человек держал в руке пистолет. Джимми выхватил кольт, подумав, что очень неудобно стрелять со столь неустойчивой и тесной опоры. А еще, его плот повернут боком, а у русского прямо на него, меньшая размером мишень, и более устойчива. Джимми пригнулся и представил, как пуля дырявит резину. А вода, не сказать, что теплая — и если он будет даже легко ранен, то инструктор говорил, акулы чуют запах крови за много миль!
Потому, Джимми было страшно. Он не боялся врага в воздухе, или даже на земле. Но представить себя среди жидкой субстанции, по которой до тверди под ногами как в небе до земли, сколько точно, он не помнил, но слышал, что и тридцать тысяч футов может быть… и тонуть будет как падать, долго и медленно — уж лучше было, в воздушном бою! А когда Джимми было страшно, он орал — слова, которые слышал от Стива.
— Эй! — окликнул русский — ты что, наш что ли? Отчего не знаю — у меня в полку черных морд не бывало отродясь!
— Я военнослужащий Армии США — выкрикнул Джимми в ответ. Строго говоря, сейчас он пребывал в «гражданском» статусе, пилота-испытателя фирмы «Локхид» (спасибо Макартуру, который своим приказом успел Джимми воинского звания лишить, а для флотских принять в офицерские ряды негра, было чересчур. Ну а сам Джимми о восстановлении справедливости не озаботился — на фирме и так ему платили независимо от погон). Теперь же он подумал, а вдруг при взятии в плен его сочтут некомбатантом, нарушившим статус — и потому, подлежащему расстрелу, как пойманный бандит?
— А откуда по-нашему знаешь? — продолжал допытываться русский — и сдавайся, не дури! Тут нас лишь наши подобрать могут, с вероятностью четыре из пяти. Так что деться тебе некуда.
— Но один из пяти за меня? — ответил Джимми — слушай, а у меня к тебе другое предложение. Если сейчас будем драться, то с большим шансом, оба ко дну пойдем. Так что давай не будем — а просто, чей корабль подойдет, тому в победители, ну а другому, в плен. Может, мне за тебя еще и медаль дадут. Или тебе за меня.
Русский подумал, и кивнул.
— Согласен. Только стволы убрали.
Джимми сунул кольт в карман. Русский тоже спрятал пистолет. Джимми подумал, что если их долго не найдут, то они еще могут сцепиться насмерть — ведь два аварийных пайка на двоих или на одного, разница большая. Но пока им двигало любопытство — ведь не часто вот так удается поговорить с тем, кто только что в тебя стрелял в небе?
— Слушай, и какого черта вы на нас напали? — спросил русский, подгребя ближе — или ваш Макартур нам уже войну объявил?
— Мы напали? — воскликнул Джимми — это вы нас атаковали первыми.
— После того, как вы летели такой бандой в направлении прикрываемой нами цели? — усмехнулся русский — и не ври что просто вылетели прогуляться. У вам был приказ, потопить там кого-то, честно?
