чем против врага внешнего — пехота из местных, даже мундиров не имели, вооружались чем попало — и губернаторы, получая из столицы деньги на их содержание, очень даже были заинтересованы в списки «мертвые души» включать, так что сколько было этих вояк, в ту войну также выводимых в поле против англичан, история умалчивает.
— Ой, пули льешь! — с сомнением произнес Цветаев — при соотношении один к шестидесяти, если не к ста? И не с пулеметом, а с кремневкой, которую с дула заряжать? А на тебя бегут полсотни с холодняком, как самураи в банзай-атаку, да китаезы бы англичан на ленточки порезали, при своих приемлемых потерях!
— Историей зафиксировано так — сказал Стругацкий — чрезвычайно низкий боевой дух китайской армии, ну совершенно не самураи! Разбегались при первых же выстрелах — причем отборная императорская гвардия удирала со скоростью ополченцев. Панически боялись штыковой атаки — хотя казалось бы, тут у них, вооруженных преимущественно холодняком, должен быть перевес. Реальный случай — китайцы ожидают идущих по реке англичан на заранее подготовленной позиции, две линии фортов с батареями на каждом берегу, рядом в боевой готовности полевое войско числом больше английского в несколько раз, заграждения из вбитых в дно бревен поперек фарватера, за ним эскадра из боевых джонок с пушками и целой флотилии лодок-брандеров с порохом и хворостом — и все лишь затем, чтобы после пары бортовых залпов и первой же атаки десанта, бежать, оставив форты, батареи, несколько тысяч своих сосчитанных убитых, втрое больше пленных и неизвестное число утонувших; потери же англичан составляют аж пятьдесят человек — вместе с ранеными! Вот что такое — «из достойных людей не делают солдат». Вдобавок, англичане, двигаясь по рекам и каналам, не занимали территорию и не оставляли гарнизонов — но целенаправленно разрушали все хозяйство: фабрики, мельницы, шлюзы. И китайский император капитулировал, заплатил контрибуцию, отдал Гонконг и разрешил свободную торговлю в портах. Опиум хлынул потоком. О последствиях я уже говорил. Но англичанам этого было мало и в 1856 году они решили додавить Китай. На этот раз к ним присоединились французы, да и Российская Империя не упустила случая. По итогам той войны нашими стали левый берег Амура на всём протяжении и Приморский край.
— Наши разве тогда в Китае воевали? — спросил Цветаев — что-то не припомню такого в истории.
— Не воевали, только угрожали, но китайцы уступили — ответил Стругацкий — царизм конечно проклятый, и отсталые народы угнетал — но в том конкретном случае, я считаю, было все правильно: иначе бы Владивосток китайским был!
А мне в той истории запомнилось другое — со злостью подумал Валентин — что в Китае не было народной войны, когда каждый мешок зерна надо брать с боем, а отставший от своих солдат рискует головой. Простые китайцы охотно продавали англичанам провизию, служили носильщиками, проводниками. Никак не отождествляя себя и свой интерес ни с разрушаемой захватчиками государственной собственностью, ни с истребляемой армией, «этих мерзавцев не жалко». И ведь это могло быть у нас, в девяностые — если бы пришли не звероподобные фашисты, а улыбающиеся американские «миротворцы», раздающие гуманитарные печеньки и заявляющие что всего лишь хотят взыскать законный долг с господ Березовских, стал бы наш народ защищать имущество олигархов, увидел бы в непрошенных гостях, врага?
— Вояки, блин! — сказал до сих пор молчавший Гриб, наливая водку в стакан — воюют, воюют, и еще сто лет будут! Хотя погодите, у наших-то, «красных», с боевым духом должно быть получше?
— А ты думаешь, там все коммунистически сознательные? — ответил Валентин — есть и такие, на комиссарских должностях. А так, еще хуже, чем у нас в Гражданскую — поскольку пролетариата куда меньше. Кто-то за свою личную хату воюет, кто-то за свою обиду, кто-то просто случайно прибился. Ну и всеобщее озверение — за тридцать четыре года бесконечной войны. До последнего китайца — так что, теоретически имеет все шансы стать Второй Столетней.
Выпили, закусили, помолчали.
— Опалила нас война — сказал Цветаев — и закалила, крепче сделала, но… С мужиками это и правильно — а женщины воевать не должны, ну разве лишь когда совсем конец. Я, когда в Ленинграде был, одну знакомую встретил — на набережной, у китайских львов, которые она мне показывала еще до войны. Была тогда веселой и светлой, как солнечный зайчик. А теперь, успела повоевать, немцев убивала, сильной стала, и ожесточилась. И другим человеком стала — с обожженной душой. Злая, как волчица.
У китайских львов… — подумал Валентин — вот интересно, уж не та ли, хорошо известная нам особа? Которой в Москве не оказалось, когда я в дом на Ленинградском шоссе в гости заглянул. До чего же мир тесен — или люди нашей судьбы и характера друг к другу притягиваются, как магнитом?
В 1600 году была организована Британская Ост-Индская компания, для монопольной английской торговли с востоком — тогда говорили, «нет мира за этой чертой», то есть, когда встречались в море корабли под разными флагами, то не имело значения, воюют между собой эти страны в Европе или нет — если слабейший не успевал убежать, то залп всем бортом, и вперед на абордаж! Пайщиками компании были, кроме джентльменов из Сити, и пиратские капитаны, и сама их покровительница, королева Елизавета. По законам волчьей стаи — удачливых пиратов чествовали и награждали, гоня прочь испанских послов, требующих возмещения грабежа, а неудачников, не окупивших расходы почтенных джентльменов на снаряжение экспедиции, вешали, вот цинизм, «за пиратство и разбой». В начале XVIII века Компания — именно так называли ее сами англичане, с большой буквы, имея на то все основания —
