довоенного В-1), три огнемета в разные стороны, выглядят ну очень устрашающе, туземцев пугать — но слабая броня, маломощная пушка, неповоротливость, большие размеры, и в итоге, идеальная мишень и самоходный крематорий для экипажа в танковом бою. Но венцом французской глупости бесспорно был АМХ-13! Конечно, авиадесанту нужна поддержка хотя бы легкого танка с противоосколочным бронированием — но всерьез надеяться, что даже орда этих недомерков сумеет выстоять в открытом столкновении с Т-55, уворачиваясь, маневрируя и заходя с борта, может лишь тот, кто никогда не видел танкового сражения. Хотя неизвестно еще, у кого будет больше шансов сгореть первым, у этого легкого недоразумения, или старых немодернизированных «шерманов», несколько тысяч которых стоят у французов на хранении. И уж точно, им далеко до нас в тактике и организации!
В победе над англичанами и американцами герр генерал также был уверен. Опираясь на опыт совсем недавней войны — где англосаксы никогда не побеждали Вермахт даже при равном соотношении сил — а исключительно при не менее, чем двухкратном перевесе, и полном господстве в воздухе. Второе из названного влекло за собой третье — снабжение обороняющихся германских войск оказывалось полностью нарушенным. Однако сейчас расклад совсем другой — события в Китае показали, что русская авиация с американцами как минимум на равных (если внести поправку на фактор пропаганды), или даже имеет явное превосходство (если все сообщения с китайского фронта, истинная правда). И войсковое ПВО Фольксармее было гораздо сильнее, чем у нас во Франции в сорок четвертом. И тактическое мастерство было как минимум, не меньше — а вот американцы, насколько сообщала разведка, никак не могли превзойти уровень минувшей войны. Что подтвердил бой под Фестнером, сутки назад — когда командир янки, вряд ли самый худший в Армии США, показал свою полнейшую бездарность, против впятеро слабейшего противника, резервной танковой роты неполного состава. Если только это не было особо изощренной провокацией, «покажи что ты слаб» — после победной японской кампании, у русских стало хорошим тоном цитировать Сунь-Цзы — к которому герр генерал относился без пиетета, китайцев за минувшие века били все кто туда приходил, и стоит ли считать за высшую мудрость обычные правила тактики, маскировки, тайной войны?
Причем и в разведке — преимущество за нами. История повторялась — подобно тому, как в сороковом, пронацистские круги во Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии были если не непосредственно пятой колонной, стреляющей в спины своим солдатам, то несомненно, ценным источником информации, сейчас в этой роли выступали «левые», бывшие у галлов традиционно многочисленны и организованы. Оттого в русских и германских штабах были точно известы численность, вооружение, расположение, уровень подготовки противника, фамилии и даже психологические характеристики их генералов, вплоть до дивизионного уровня — равно как и состояние дорог, мостов, тоннелей, аэродромов. А вот известно ли на той стороне про нас и русских, с такой же полнотой и свежестью, это большой вопрос!
С большой вероятностью, неизвестно — или французы (которые по замыслу Атлантического командования, должны составить основную массу сухопутных сил на западном фронте) так вопиюще глупы, что наступают на те же грабли, как говорят русские? Как и в сороковом, французское командование озабочено лояльностью войск больше, чем повышением их боевого мастерства. Но тогда нам противостояли девяносто полностью развернутых французских дивизий, причем более, чем наполовину прикрытых укреплениями «линии Мажино», а также свыше полусотни английских, голландских, бельгийских. Теперь же в приграничных департаментах Франции находятся лишь восемь дивизий, из которых четыре не развернуты и являются лишь складами вооружения с немногочисленным офицерским и унтер-офицерским составом, а также пять дивизий Армии США. Итого девять боеготовных — против двадцати в Фольскармее, и тридцати четырех в ГСВГ. Это даже не сороковой год — больше будет похоже на гипотетическую битву вермахта сорок первого с Польшей тридцать девятого! Через месяц выйдем к Ла-Маншу — видно, судьба такая у Прекрасной Франции периодически подвергаться германскому насилию, не иначе как в искупление вины, что Бонапарт когда-то с несчастной Германией совершил.
И не будет последующего поражения — поскольку СССР сейчас, это союзник, и будет драться за германские интересы, как за свои. Ну а вероятность, что Германия переметнется, генерал даже не рассматривал всерьез. Хотя со стороны русских иногда было заметно пренебрежительное снисхождение, и тянуло холодом — как сказал генералу сам командующий ГСВГ Черняховский, «слишком много вы у нас натворили, чтобы это забылось, нескоро еще мы будем дружба-фройдшафт». Но несмотря на все это, пока русские играли честно, безупречно выполняя все обязательства. А какие-то действия с немецкой стороны — нет уже в Берлине идиотов, каким был ефрейтор! Да и если русские, это все же истинные арийцы, как показал их Аркаим, то быть их младшим партнером (а ведь они имели полное право нас в своих рабов превратить!), совсем не позорно, что бы там норвежский королек ни орал! И вообще, о политике пусть герр Сталин за нас думает — а наше дело, когда поступит приказ, быстро и качественно раздавить лягушатников.
И командующий Второй Танковой Армией Фолькспанцерваффе, генерал-оберст Гейнц Гудериан не сомневался, что это ему удастся. Ведь исходный расклад куда лучше, чем в сороковом!
Отчего германскую армию всегда и неудержимо тянет в Париж?
Впрочем, русскую тоже. Как сказал герр Рокоссовский, Главком Западного направления, «не удалось нам войти в Париж в сорок четвертом — войдем теперь. И кто не успеет капитулировать — мы не виноваты!»
Есть приказ — не трогать коммунистов. Но любой гражданский, кто будет стрелять по нашим войскам, при поимке подлежит немедленному расстрелу, как бандит. А всех недовольных после ждет Сибирь, где Сталин тянет магистраль от Байкала до Амура и строит тоннель на Сахалин. Впрочем, говорят что и в Германии иные закрытые было шесть лет назад учреждения с колючей проволокой и трубами крематориев, тоже готовы принять постояльцев.
Боевой дух войск — высокий. Солдаты и офицеры отлично понимают, что «самое лучшее ПВО, это наши танки на вражеском аэродроме», то есть чем решительнее мы будем рваться вперед, тем меньше вероятность, что атомная бомба будет сброшена на Берлин, Гамбург, Дрезден. Войска уже почти
