страны и народа будет лучше так, как хотим мы. Но не беспокойтесь, для него, как и для всех, вы умрете от сердечного приступа. После напряженной беседы между нами — факт ее скрывать никто не будет, в отличие от содержания. В вашем возрасте не следовало бы так волноваться!
— Дурачье, торгаши! — закричал король — знаю, вы всегда хотите «воевать, когда будем готовы»! Но разве можно быть готовым к Рагнареку?! А это именно он, битва между светом и тьмой, свободой и тиранией, цивилизацией и коммунизмом! Вы никогда не будете готовы — а этот мир обречен, может он и протянет еще сколько-то, но дальше будет лишь хуже! Может, мы и проиграем — но это шанс! Слышите, вы!!
Он кричал — уже в закрывшуюся дверь. А врач умело и привычно делал свою работу. Рукав разрезать (это ведь логично, при оказании помощи больному?), и укол.
Лучше не отдавайте своих домашних питомцев на усыпление! Потому что подобные препараты парализуют дыхательные мышцы, а сознание остается до конца! И смерть становится подобна погребению заживо — боли нет, а не вдохнуть… так что умер король Хокон Седьмой быстро, но не легко!
Ну а если бы он подписал отречение? Это бы не изменило ничего. Просто Джон Перри, кадровый сотрудник ЦРУ, исполняющий обязанности второго секретаря посольства, считал, что алиби лишним не бывает. И можно было сказать, в ответ на неудобный вопрос — зачем убивать того, кто уже отрекся? Так ведь опасно — тот, кто однажды проявил своеволие, может взбрыкнуть еще раз! Наследник гораздо более предсказуем, с ним иметь дело будет куда легче!
Никто не обратил внимание на телефонный аппарат с повешенной трубкой — и с горящей лампочкой селекторной связи. А на том конце слушал генерал, командующий ВВС.
Он не состоял в «Асгарде». И прежде всего подумал, что надо срочно возвращать бомбардировщики. Так как союзники не поддержат — а значит, шестьдесят пять экипажей, по восемь, или по десять человек в каждом, будут просто брошены на убой.
Поздно. Передовые эскадрильи уже пересекли границу русской зоны. И в эфире уже звучало — нас атакуют «миги»!
Шаг был сделан.
Через три года к генералу, на тот день занимавшему пост военно-воздушного атташе в посольстве Норвегии в ГДР, на одном официальном мероприятии подойдет его хороший знакомый, немец. И скажет:
— Господин Аронсен, завтра вы получите приказ из Осло, немедленно вернуться. Не спрашивайте, откуда у нас эта информация — но мы знаем также, что с высокой вероятностью, живым мы вас больше не увидим. Мы могли бы с пониманием отнестись к вашей просьбе о политическом убежище — но как вы понимаете, не бесплатно. Нам хотелось бы знать, что происходит, и за что вы приговорены? Если решитесь — вы знаете мой телефон. Честь имею!
Приказ был получен. И Эгиль Аронсен, со скандинавской неторопливостью все обдумав, набрал номер, попросил встречи. Герр из Штази был точен и с полным пониманием отнесся к просьбе норвежца, содействовать в вывозе в безопасное место его семьи.
За которую после тоже был предъявлен счет, в виде просьбы оказать некоторую услугу. И бывший генерал Эгиль Аронсен выступил публично, и в газетах, рассказав, чему был свидетелем, кто и как убивал короля Хокона Седьмого.
А отозвать домой его должны были по совершенно мирному поводу. Но это, наряду с тем, что Аронсен ранее был послан в ГДР как носитель некоего секрета, подальше от рук союзников, стало известно товарищам из Штази. Дальше — уже дело техники.
И был скандал, последствия которого кругами разнеслись по всей Европе.
Эту войну лейтенант Плужников едва не проспал.
Накануне в клубе показывали кино. «В списках не значился», все уже видели раньше, но какие еще развлечения в дальнем гарнизоне? После Плужникову пришлось отвечать на подколки, не родственник ли он — да вы что, ребята, это ж художественное произведение, вымысел! Хотя сходство в биографии есть — отец Саши Плужникова, как и у героя фильма, красным кавалеристом был и с басмачами воевал, но после пошел в авиацию, дослужился до подполковника, и погиб в сорок втором. Мать тоже детским садом заведовала, но не в Москве, а в Ленинграде. А сам Саня, 1926 года рождения, был призван в октябре сорок третьего (
Отличников учебы направляли в лучшие части. Плужникову выпал прославленный 2й гвардейский истребительный полк Северного Флота, бывший «сафоновский». Что было и почетным, и трудным — так как у гвардейцев в намного большей степени сохранялся состав фронтовиков, гвардейские части после Победы как правило, не подлежали сокращению, а напротив, бывало что и пополнялись летчиками из расформируемых линейных полков. Гвардейские полки, находящиеся на наиболее важных участках (к которым принадлежал и 2 гвиап), иногда даже имели особый штат, отличный от обычного — не три, а четыре эскадрильи по двенадцать машин, плюс еще четыре, штабное звено (
