Гигантский гриб основательно тряхнуло. Зил едва устоял на ногах.
Слуга Древа так и застыл с открытым ртом. Его взгляд прикипел к маленькому алому пятнышку, замаравшему безупречную чистоту Древа.
С лапы тайгера сорвалась еще одна капля. На этот раз из-за дрожи гриба не только Зил, но и Ларисса с Шершнем оказались на коленях.
Из глотки слуги вырвался клекот, взгляд его стал бешеным.
Молниеносно выхватив из потайного кармана нож, Хэби швырнул заточенную сталь в слугу, метя ему в горло. Ну вот на что он надеялся?! Хотя рептилус вовремя атаковал грибного человека. Тот, конечно же, без проблем перехватил нож в воздухе за острое лезвие, не порезавшись, не позволив пролиться еще и своей крови. Но при этом слуга выплеснул всю ярость, возникшую в нем, на сталь. Иначе в следующий миг слуга отправил бы тайгера – а то и вообще всех в зале – на подкормку Древа. Причем бескровно. Зил ничуть не сомневался, что он был на это способен.
Лицо слуги вновь стало умиротворенным.
– Прошу вас покинуть Древо. Ваше паломничество завершено.
Моргнув, Ларисса прижала руки к груди:
– Но я хотела бы отстаться в Древе и стать одной из вас.
– Вон, – слуга едва-едва разлепил губы. – Прочь. Все.
Тотчас Зил провалился в глубины грибной плоти. Упругим и податливым, но сильным, его облепило и обжало со всех сторон так, что он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ему заткнуло рот и уши, глаза и нос и потащило куда-то. Это было страшно унизительно и так мерзко, что леший едва не сошел с ума от невозможности сопротивляться.
Ратников Сыча будто смыло бурным потоком.
Их потащило к выходу из приемного зала. В отчаянии они разевали рты и мычали, делали большие глаза и рубили направо-налево алебардами, рискуя отсечь конечность, а то и голову себе и товарищам. Но все их усилия были напрасны: ни один не остановился, ни один ни на чуть не замедлился. Древо Жизни попросту избавилось от них, вышвырнуло из себя, и им еще повезло, могло ведь и уничтожить.
Жаль, насчет следопыта у Древа были иные планы, ведь его-то как раз не попросили из помещения. Он бы сам рад убраться, но не мог сделать ни шагу, потому что прилип к грибной плоти, как муха – к мясистому лепестку хищного цветка. И проклятый мальчишка с клеймом на руке опять сбежал. Ведь уже в руках был у Сыча – и выскользнул точно вьюн! Охота за ним непозволительно – даже унизительно! – затянулась. Сыч протянул руку к изящному изгибу топорища у себя за спиной. Нет, он вовсе не собирался использовать Кару против слуги. Пока что не собирался. Он просто хотел подбодрить ее, чтоб не волновалась.
– Потерпи, Кара, скоро я тебя накормлю. Не здесь. Здесь нет съедобного для тебя.
Кара выслушала его внимательно, не перебивая. Она никогда не перечила ему.
Напомнив о себе, файер исторгнул струю черной жирной копоти. Что ж, самое время ослабить давление на его кишечник. Конечно, был риск при этом самому угодить под удар огнедышащего. Но разве Сычу есть что терять? Направив руку вместе с файером на слугу Древа, Сыч сжал кулак, вдавил ногти в ладонь и…
И ничего не случилось!
Сыч закашлялся.
Файер должен был сильнее обхватить предплечье и выдвинуть дополнительные жгуты мышц до самых ногтей хозяина, но не сделал этого. Уснул, что ли?! Следопыт уставился на руку, обвитую живым оружием. По самое плечо ее покрывал полупрозрачный слой грибной плоти. Это все из-за проклятого слуги, это он наслал эту напасть!.. Кривясь от омерзения, Сыч попытался зубами сгрызть с себя лишнее, но ему даже не удалось прокусить грибной налет.
Он едва не взвыл от бессилия.
– Вам нужно пройти обряд очищения, – услышал он рядом с собой. Слуга Древа оказался так близко, что они едва не соприкоснулись носами. – К сожалению, это займет некоторое время. Сколько – зависит только от вас. Но вы не покинете чертог, пока не отринете все суетное и не очистите разум от мерзостных помыслов, это я вам обещаю.
Надо было ударить слугу Древа лбом в переносицу, но…
Но следопыт этого не сделал. Потому что ему надо смириться. Пока что смириться. Показать, что он больше не опасен, что он не агрессивен, надо заставить слугу поверить в это, а уж потом…
– Отринуть суетное? Не проблема. Я всегда хотел отринуть суетное, – с удивлением Сыч вдруг понял, что он это всерьез, что он действительно этого хочет.
Тихонечко, едва слышно что-то напевая, обнаженные девицы подступили к следопыту со всех сторон. Его запыленные одежды упали на пол, Кара легла поверх них, а уж на нее свалилась широкополая шляпа.
Тяжелые острые когти измарались в крови. Щекоча кожу, по телу стекали алые струйки. Ноздри трепетали, он шумно, с наслаждением втягивал воздух, пропахший страхом и предсмертной агонией. Изъеденные плесенью, но все равно чуткие уши улавливали последние толчки
