— Посмотри на меня внимательно. Я похож на безумца?
— О, Шурка, у тебя осмысленный взгляд. Что бы это значило? А, понимаю, ты, как феномен, видишь пришельца, а я, простой смертный, — нет. Он такое эфемерное создание? Подойди к нему, пощупай, убедись.
— Пощупай, — тихо сказала Сьинга и, протянув руки, направилась ко мне. Я дрогнул и отступил назад, и не то, что бы испугался или от брезгливости, а просто стало как-то не по себе от мысли, что к тебе притронется пусть не инопланетянин, но, если строго говорить, и не человек. Но прикосновения не было, руки Сьинги свободно прошли сквозь мои плечи. Правда, я почувствовал озноб, перешедший в жар, но это было следствием от сознания того, что во мне чужие руки.
— Ты всего лишь изображение? — спросил я.
— Не совсем. Я присутствую здесь почти собственной персоной. Но воздух Земли вреден для нас, а ультрафиолетовые лучи Солнца разрушают клетки живых тканей, поэтому … не знаю, как точно сказать по вашему, ведь у тебя, Саша, нет нужного образования и ты не знаешь — а через тебя и мы — необходимых терминов и понятий. Короче, скажи Владимиру, что я временно имею квази-структурное образование из тяжелых гравитонов, связанных энергетическими сгустками физонного времени в систему, исполняющую функции моего организма. Эта система воспринимается только твоим «обработанным» мозгом.
Я слово-в-слово передал Владимиру услышанное.
— Замечательно! — воскликнул он. — А пусть-ка Сьинга докажет свое присутствие здесь.
— Скажи Володе, что мое структурное образование ничем не может проявить себя, оно изолировано от вашего пространства. Однако с твоего разрешения, Саша, я могу попробовать доказать через тебя.
— Я согласен, валяй, доказывай.
— Тогда предупреди Владимира и ничего не бойся. Будет неудобно, но ты потерпишь.
Я приготовился потерпеть сам не зная что. Владимир тоже приготовился, глядя почему-то в небо, очевидно, ожидая доказательств оттуда.
— Когда станет тяжело — скажешь. А сейчас разденься.
— Совсем?
— В рамках приличия.
Я скинул рубашку, снял брюки и остался в трусах. Сьинга прислонила свою руку к моей груди, как-то напряглась и я … начал светиться. Было ощущение легкого зуда. Свет излучали руки, ноги, все тело. Интенсивность излучения быстро возрастала. Небо было облачным, но я сам был как кусочек солнца. Владимир и деревья отбрасывали длинные тени, свет становился нестерпимо ярким, стало больно глазам, и я крикнул: «Хватит!».
— Слушаюсь, — ответила Сьинга. Я по-прежнему светился, но уже спокойно, яркость не возрастала. На источник света сбегались люди. Зажмурившись, прикрывая ладонями глаза, они с шумом заполняли скверик.
— Вы наблюдаете процесс превращения времени в свет, — пояснила Сьинга и убрала руку. Я погас. Показалось, что вокруг темно, и прошло какое-то время, пока я смог в радужных кругах разглядеть прибежавших людей, в основном наших сотрудников. Лица у всех были недоуменными, никто не скрывал своего любопытства. Я быстро оделся.
— Великолепно! — крикнул Владимир. — Есть доказательство! Внимание всех, и своих и чужих, но тоже в сущности своих. Наш Александр вступил в контакт с человеком другого мира. Это — женщина, зовут ее Сьинга. Но пока ее видит и слышит только один Шурик. Спроси ее, Шура, откуда она и надолго ли к нам?
Сьинга отвечала, а я повторял ее слова:
— Знания Саши не позволяют мне точно ответить на вопрос, я не знаю ваших точных физических представлений о пространствах, кА-спирали и квантовании времени. Необходимо переключить связывающую меня с Сашей энергетическую «нить времени» на ваших ученых, тогда между нами появится визуальный контакт. Для этого нужно изготовить аппарат тайгот, генерирующий время в энергетические сгустки с последующим преобразованием их в обычные электромагнитные волны. Приготовьте бумагу и дайте Саше разноцветный карандаш.
Я прямо так и говорил о себе в третьем лице: «…дайте Саше карандаш».
Карандаш дали сразу. Сьинга сказала, что лучше уйти в помещение, и незримо для всех поплыла по воздуху за людьми в институт.
— Рисуй, — сказала она.
Я увидел четкую разноцветную схему вроде как зрительной памятью, схему видел мой мозг. Я стал срисовывать, тщательно выводя замысловатые символы и обозначения. Меня обступили и начали следить за острием вечного карандаша. Сьинга находилась «внутри» людей и тоже следила, не делаю ли я ошибок. Народу было много, но стояла тишина, разговаривали шепотом, чтобы не мешать работе. Несколько человек перечерчивали схему в свои записные книжки, перелистывали, путались, чертыхались и были в отчаянии, что не поспевали за мной. Владимир с Добрыней расстелили бумагу на полу, просили, чтобы им не загораживали мой чертеж и тоже рисовали. А ведь это было совершенно не нужно — я делал оригинал для всех. Иногда Сьинга
