Мне показалось, что Сьинга темнит, что-то не договаривает, что-то скрывает от меня важное. И вдруг я понял: раз мое настоящее существование связано с двадцатым веком, значит, здесь я — временный житель, я просто гость поневоле, значит, мне суждено опять вернуться в свой век, может, даже в свою комнатушку, откуда я был перенесен сюда. И я прямо спросил об этом.
— Не понимаю, — тихо ответила Сьинга.
Я повторил вопрос и в ответ снова услышал «не понимаю». Зато я понял, что она не хочет отвечать. Неужели моя догадка верна? Стало горько и обидно за себя и за Сьингу.
— Почему ты не хочешь отвечать на мой вопрос?
— Не понимаю.
Что за упрямство! А может здесь что-то другое, мало ли какие причины могут быть у Сьинги для того, чтобы не говорить со мной на эту щекотливую тему. Я вспомнил авторитетное заявление Добрыни, что на путешествие в прошлое природой наложен запрет. Это подействовало успокаивающе, и во мне вновь заговорило любопытство:
— А почему у собаки, у ньюфаундленда, не было копии, почему он, бедный, не переместился, а сгорел?
— Потому что в момент включения «Аленушки» ты находился далеко от блок-отсека, а сила взаимодействия поля-би с объектом убывает обратно пропорционально восьмой степени расстояния между ними.
— Почему же тогда бегемот и орангутан взаимодействовали с полем-би на дальних расстояниях?
— В Майами другая конструкция камеры, она рассчитана на эксперименты по изменению хода времени, поэтому флуктация Поты-Попы образует в пространстве воронку, центром которой является твой мозг, как приемная антенна. В эту воронку и «затягивало» бегемота, и не имеет значения, близко или далеко, тут нет расстояний. Но если бы мы вовремя не вмешались и не создали условий для сдвига пространственных фаз, бегемот бы трансферовался изнутри тебя, ты был бы взорван как страус, помнишь? Мы всегда были начеку. И вот что, Саша, хватит об этом. Ты только больше запутаешься, потому что осмысливаешь механизм событий в сильно искаженном виде. Я уж и так стараюсь говорить языком Владимира, но больше упрощать и искажать не могу.
— Ладно, хватит, хотя мне по-прежнему все чертовски интересно, и твои объяснения на низшем уровне меня вполне устраивают. А о другом можно спрашивать?
— Можно. Торопись, у нас мало остается времени.
Голос Сьинги стал заметно слабее, и выглядела она как-то неясно, будто растворялась в воздухе. Я думал, что это у меня от переутомления или из-за неисправности в аппаратуре связи, но Сьинга уловила мою мысль и сказала, что кончается питание, и она вынуждена скоро уйти.
— Надолго?
— К изготовлению тайгота вернусь. Спрашивай, что хотел.
— Сколько вас человек «законсервировано» в кликьяне?
— Ты правильно подметил — «законсервировано». Нас — двадцать миллиардов человек, плюс все виды животных, насекомых и колоний микроорганизмов. И, конечно, растения.
— Как же вы помещаетесь в кликьяне? У вас есть опора?
— Опоры нет. Мы, образно говоря, как бы растворены в своей среде обитания, наша жизнь почти замерла на неопределенно долгое время за исключением специальных служб наблюдения, способных в виде искусственных высокоорганизованных систем изредка выходить из кликьяна для принятия информации, для познания и поисков контакта с разумом.
— А вообще-то, раньше вы жили хорошо, дружно, мирно? — спросил я, смущаясь наивности своего вопроса.
— Жили мы неплохо, — засмеялась Сьинга.
— Сколько лет вашей цивилизации? Я имею в виду до ухода ее в кликьян.
— От создания первых железных орудий труда до проникновения в структуру пространства возраст нашей цивилизации — восемьсот лет.
— Так мало?
— По вашему календарю это соответствует тридцати тысячам годам.
— Так много!
— Планета Глюссия была массивнее Земли и находилась много дальше от своего чрезвычайно раскаленного солнца, совершая вокруг светила оборот за двадцать восемь земных лет. Темп нашей жизни по сравнения с вашим замедлен.
— Понятно. Вы, вроде как, тугодумы.
— Совершенно верно, Саша. Но это относительно.
— А продолжительность вашей жизни?
— В среднем — двенадцать лет. По вашему, это будет четыреста восемьдесят лет.
— Ого! У вас, наверное, богатая история. У вас так же есть страны, национальности, а в прошлом были войны?
