действительности происшедшего. Ни расход энергии, ни остатки размазанного пепла на дне блок-отсека, ни честное слово Владимира в правдивости моих слов многих не убедило, потому что такого, по их мнению, быть не могло. Пепел отправили на экспертизу. Пока шум да дело — получили результат экспертизы: пепел млекопитающего из отряда приматов, явно выраженных компонентов волосяного покрова спектральный анализ не показал.
Добрыня первым признался, что верит нам. И Юля верила. Остальные пока сомневались, говорили, что это все что угодно — заблуждение, недоразумение, даже розыгрыш или мистификация — но только не факт.
— Нет, это факт! — убежденно сказал Тарас и потряс бланками вычислений. — Мы мыслим привычными земными категориями. Безусловно, случилось нечто невероятное, не укладывающееся в наше сознание. Но поскольку мы все глубже проникаем в структуру материи, тут возможны любые неожиданности. Юлия неожиданно хлопнула в ладоши. Супруги Марковы поддержали ее. Только Захар и Архип твердо стояли на своем: сгоревший человек из пепла не восстановится, к тому же пепел целый.
Было решено повторить «нечаянный» эксперимент, но сначала хорошо подготовится к нему. Нужна специальная аппаратура и новые приборы, необходимо узнать, почему питание включилось само, в какой последовательности и с какими интервалами происходили события, их качественная и количественная оценки, все характеристики явлений. Кроме того, решили установить в лаборатории биоманекены с датчиками, потому что в момент включения «Аленушки» я почувствовал недомогание и в моем восприятии предметы стали размазываться по пространству. Работы было много.
— А теперь поглядим на него, — Тарас кивнул на Владимира, — и подумаем, как с ним быть?
Думали недолго: за мальчишество и самовольство, за попытку скрыть содеянное решили отстранить от работы до проведения эксперимента.
— Все, Володенька, — объявил Тарас, — ты свободен. Дайте ему дорогу.
Друг мой как-то сразу обмяк, побледнел. Худшего наказания он и представить себе не мог, и понуро поплелся к выходу.
— Минуточку, — остановил его Тарас, — но обратился ко мне. — Я слышал о таинственном бегемоте, живущем у тебя. Объясни, пожалуйста.
Я рассказал о появлении бегемота.
— Поразительно, — удивился Тарас. — Какие вы щедрые на сюрпризы. Может, еще что в запасе есть?
Мне представился удобный случай рассказать о своем появлении, но было много народу, и я не осмелился.
— А что думает о бегемоте Володя? — спросил Тарас.
— Пока одни догадки. Может даже он из КА-спирали.
— Смело! Ладно, иди отдыхай.
Мне стало жалко Владимира — такой у него был потерянный, несчастный вид. К выходу шел не человек — шло само горе.
— Заберите у меня бегемота, — попросил я. — Житья никакого.
— Что-нибудь придумаем, — пообещал Тарас.
Я заранее поблагодарил и выскочил вслед за Владимиром. Но его уже нигде не было.
Глава 4
На утро следующего дня к моему дому подлетел грузовой планколет и завис над балконом. Забавная машина. Ни самолет, ни вертолет — просто приплюснутый сфероид и тихо-тихо жужжит. Специально сделанные эластичные захваты, словно клещами, обхватили туловище бегемота и он, подергивая короткими лапами, поплыл по воздуху.
Избавился от животины — хорошо. И странно, жалко мне стало толстокожего, будто что-то потерял. И Владимир «спасибо» не скажет. Но куда он мог запропаститься? Без него мне в лаборатории делать нечего. Меня, конечно, не прогонят, но быстро поймут, какой я чудовищный болван. Чего ни коснись — не знаю, не понимаю, не разбираюсь. А как хотелось принять участие в подготовке эксперимента. Во всяком случае, идти в институт без Владимира я не решился, даже побаивался — не вызвали бы, все-таки я был единственным свидетелем исчезновения и «воскрешения» Владимира, как говорится «химичил» с ним, к тому же я был еще и консультантом. Долго я ждал его. Не вытерпев, стал вызывать по видофону. Ответа не было. Я жалел друга и злился на него — ушел, оставив меня черт знает в каком положении. Вызвал по видофону Току и спросил, где можно найти Владимира?
— Можно в Антарктиде, можно на Луне. Но успокойся, Александр, он жив и здоров. Попрыгает, покусает локти от горя, и вернется. Трагедию надо пережить, надо прочувствовать свою вину.
Вот как! Значит, временно е отстранение от работы для Владимира — это целая трагедия. Тогда ему, наверное, сейчас не до меня.
— Не знаю, что делать, — пожаловался я.
— Признайся нашим, кто ты есть. Я подтвержу.
— Доказательств нет, Тока. Это ты да Володя поверили на слово.
