мучениям.
– У этих блох и крылья есть! – удивился я.
Я меньше всего ожидал увидеть прозрачные надкрылья и трепещущие крылышки под ними. Блохи были огромными, не меньше метра в длину. Если такая опустится на тебя, или вонзит в тебя свой хоботок, или ее мерзкая клыкастая морда…
– Отгоняй их! Они хотят пить, это вода их привлекла.
Блохи пытались пробурить корпус корабля прямо до резервуаров. Хоботками они пользовались как долотом.
– Как это делать?
– Вот так.
Каниш взял багор, просунул его между блохой и досками и отковырнул гадину. Блоха падала пару секунд, а потом раскрыла крылья, взлетела и уселась на прежнее место.
– Ну а если это не помогает…
На этот раз он замахнулся багром – чтобы бить насмерть, а не отгонять. Острие опустилось и вошло твари прямо между головой и грудью. Блоха содрогнулась, ослабила хватку и отпала. Теперь уже насовсем. Карла с ломом отбивалась от остальных насекомых. Дженин вела корабль, не давая ему сбиться с курса.
Я робко выглянул за борт и выбрал блоху для атаки. Несмело протянул к ней багор. Блоха посмотрела на меня и усиком отмахнулась от багра. Я старательно продел под нее багор и попытался отодрать ее, но она была как намертво приклеенная.
– Не нежничай, – фыркнул Каниш. – Избавься от нее.
Я отвел багор, чтобы сделать замах. На этот раз я опустил острие со всей силой, на какую был способен.
Послышался отвратительный звук, не менее гадкий, чем внешний вид насекомого. Гадина срыгнула и посмотрела на меня как-то укоризненно, ожесточенно дергая усиками и отчаянно пытаясь зацепиться лапками за борт. С ужасным пронзительным криком она стала падать вниз, оставляя за собой следы крови. Кровь была желтого цвета.
Два изнурительных часа ушло на то, чтобы избавиться ото всех блох. После них корпус корабля стал липким и склизким, и в тех местах, где они присосались к лодке, остались желеистые лужицы. Стоял запах гнили и падали, который еще долго не выветривался, как будто тоже прицепился к кораблю и плыл вместе с нами.
Я накачал воды и вымыл руки. Когда я отскребал остатки желтой гадости с ладоней, ко мне подошел Каниш и похлопал меня по спине.
– Хорошо, однако, поработали! – сказал он. – Хорошо!
Что ж, его представление о хорошей работе явно не совпадало с моим.
– С ракушками еще хуже, – добавил он.
У меня в голове не укладывалось, как такое вообще возможно.
– Как прицепятся к спине – вот веселье-то!
Он усмехнулся себе под нос каким-то своим счастливым воспоминаниям о схватке с ракушками. Потом он удалился к себе в каюту. Ну, хотя бы он не презирал меня так, как раньше.
Позже я увидел его, когда он делал зарубку на мачте. Таких там было уже очень много. Целая россыпь решеток – четыре вертикальные полоски, одна поперечная диагональная. Я спросил у Дженин, что они означают.
– Столько он убил.
– Чего убил?
– Небесных блох. И других тварей.
– Он что, делает зарубки всегда, когда избавляется от чего-то?
– В принципе, да, – ответила она.
На других частях корабля я видел и другие зарубки. Я решил, что они не имеют никакого отношения к зарубкам на мачте, но означают что-то еще. Я не стал спрашивать, что именно. Мне совсем не хотелось знать. Может, это были ракушки – впечатляющее число, если так. Известно, что они бывают размером чуть ли не с человека, и говорят, им ничего не стоит раздавить тебе грудную клетку.
Я никак не мог выкинуть из головы небесных блох, и то, что блоха может сесть на тебя и заключить в свое мерзкое объятие. Надеюсь, у тех, кого мы убили, не осталось друзей, которые решат отомстить. Впрочем, наверное, у блох и не бывает друзей, а только соперники.
– Скольких ты убил? – спросила Дженин.
– Пятнадцать. Может, двадцать. И стряхнул еще больше.
– Неплохо. Мы еще сделаем из тебя охотника за облаками.
Она и не догадывалась – возможно, она говорила вовсе не всерьез, – но именно эти слова мне нужно было услышать.
19. Дома
