Мерзость

Впервые после отплытия из Англии я думаю: «Мы могли бы покорить эту чертову гору сегодня. И еще можем покорить в ближайшие пару дней, если не будем терять времени на поиски мертвого человека. Это возможно». И это твердая уверенность, а не абстрактное бахвальство.

Воскресенье, 17 мая 1925 года

Выясняется, что карабкаться по крутым гранитным плитам к пятому лагерю сегодня предстоит только нам с Реджи.

Жан-Клод признался, что неважно себя чувствует — «немного квелый», сказал он, позаимствовав это английское выражение у Дикона, — и мы решили, что он спустится вместе с Диконом и поможет организовать доставку грузов на Северное седло, а на следующий день поднимется в пятый или шестой лагерь.

— У меня появится возможность как следует испытать свой «велосипед», — говорит Же-Ка.

Кажется, я еще не описывал хитроумное изобретение, которое Жан-Клод в разобранном виде таскал за собой через весь Тибет, а затем не без труда собрал на Северном седле. В этом устройстве использованы детали от велосипеда — сиденье, педали, шестеренки, цепи, — но, помимо них, имеются обтянутая кожей спинка (поскольку крутить педали предполагается практически лежа на спине, с коленями выше головы) и металлические опоры, отходящие на шесть футов в четырех направлениях, каждая надежно закреплена на ледовой полке ледобурами, вбитыми в лед крюками и паутиной веревок. Это похожее на велосипед приспособление упадет вниз только в том случае, если от покрывающего Северное седло ледника отколется громадный кусок.

Приблизительно в метре над педалями начинается девятифутовая металлическая консоль — состоящая из трехфутовых секций, удобных для транспортировки, — которая расположена горизонтально и тоже закреплена многочисленными веревками. На консоли крепятся третья велосипедная шестеренка и шкивы.

До начала снежной бури в пятницу мы успели поднять всего два груза, однако «велосипед» хоть и был довольно примитивным, но показал себя с хорошей стороны. Во время экспедиции 1924 года шерпы спускали веревки и втаскивали грузы по вертикальной расселине, с помощью которой Мэллори преодолел последние 200 футов ледяной стены, но при таком способе грузы должны быть не очень тяжелыми. Педали, которые нужно крутить ногами, выигрыш в силе благодаря понижающим шестеренкам — все это значительно облегчало подъем по сравнению с руками и спиной, а вес груза, привязанного к закольцованной 400-футовой «волшебной веревке Дикона», мог достигать 50 или 60 фунтов. На высоте, превышающей 23 000 футов, крутить педали было тяжело, никто и не отрицал, но каждый из нас попробовал, и все убедились, что два человека — один в седле «велосипеда», другой направляет веревку и отвязывает груз, когда тот поднимется на уровень ледовой «полки», — действительно способны переместить несколько тонн на Северное седло без длинной вереницы тяжело нагруженных шерпов, с хрипом хватающих ртом воздух и часто отдыхающих на веревочной лестнице или перилах.

— Жаль, что у меня не было возможности поднять маленький бензиновый генератор, — сказал Жан-Клод.

Но сегодня он плохо себя чувствует и восстанавливает силы внизу, так что этим ясным воскресным утром по каменным плитам к пятому лагерю карабкаемся только мы с Реджи. Перед расставанием, когда Реджи была в нескольких ярдах от нас и возилась с регулятором шипящего кислородного аппарата, Же-Ка прошептал мне:

— Кроме того, mon ami, Дикон, Тенцинг и Тейбир поставили в пятом лагере только две маленькие двухместные палатки. Если повезет, сегодня я буду спать один.

Мы с Реджи не стали связываться веревкой, и я не могу сказать почему. Наверное, потому, что первые несколько сотен ярдов по снежным полям, ведущим от Северного седла, требовалось просто идти, высоко поднимая ноги, а выше, на этих чертовых плитах из черного гранита, передвижение напоминало подъем по лестнице с гигантскими ступенями. Несколько острых ребер и нависающих выступов, с которыми мы столкнулись на вершине гребня, легко обходились по таким же наклонным гранитным плитам Северной стены — мы отклонялись в сторону, огибали препятствие и возвращались на широкую вершину.

Нельзя сказать, что падение с Северного гребня — иногда Дикон называет его Северо-Восточным плечом (не путать с Северо-Восточным гребнем высоко над нами, который ведет к вершине) — не представляет серьезной опасности. Ветер в эти предрассветные часы переменный, совсем не похожий на тот непрекращающийся шторм, с которым Дикон и двое шерпов столкнулись в пятницу. Они были вынуждены наклониться навстречу ураганному ветру так низко, что голова оказалась ниже коленей, а нос почти касался каменных плит перед ними. Мы с Реджи можем идти, лишь слегка наклонившись вперед — как французская и британская пехота в битве при Сомме навстречу вражескому пулеметному огню, я читал об этом, — но редкие порывы отбрасывали нас назад, заставляя переносить вес на пятки и размахивать руками, чтобы сохранить равновесие. Разумеется, падение назад здесь дорого обойдется. На одном из участков хребта ветер вдруг налетает на нас одновременно с двух сторон, и Реджи приходится упасть вперед и рукам в варежках искать зацепку на обледенелой каменной плите перед собой, чтобы не дать ветру отбросить ее назад, в глубокую пропасть.

Нам следовало идти в связке. Я это знаю — все мои чувства и опыт альпиниста говорят, что нужно идти в связке, — но по какой-то причине даже не могу предложить это Реджи. Возможно, такое предложение кажется мне слишком личным.

Впервые я осознаю проблему, с которой столкнулись Дикон и его шерпы — а также обе высокогорные британские экспедиции до них, — когда искали