Мерзость

— Снежный человек, — ответил Пасанг. — То же самое, что и йети, то есть йе ти, что означает «человек с вершин». Его также называют метох-кангми.

— Снежный человек, — с отвращением повторил Дикон. — Кто-нибудь на самом деле видел этого… снежного человека?

Все пятнадцать шерпов разом заговорили, но Реджи и Пасанг указали на единственного человека, который сам видел чудовищ, — Наванга Буру, отвечавшего за вьючных животных во время нашего перехода через Тибет и последние три недели остававшегося в базовом лагере, чтобы следить за теми пони и яками, которых мы оставили при себе.

Я знал, что Наванг Бура немного знает английский, но, как и в случае с Семчумби, он, похоже, от страха все забыл.

Реджи слушала отрывистые, низкие звуки и переводила нам.

— Наванг Бура говорит, что он единственный, кто смог уйти из базового лагеря живым. Нитиканджи пришли вчера вечером после захода солнца. Высокие существа с ужасными лицами, клыками, длинными когтями, длинными руками и густым серым мехом, покрывающим все тело. Наванг Бура как раз возвращался из первого лагеря и увидел, как они убивают всех в базовом лагере. Он побежал, спасся и выжил, а потом поднялся сюда, в третий лагерь, с несколькими шерпами из первого и второго лагерей. Никто не хотел оставаться в долине вместе с такими злыми и голодными метох-кангми.

— Голодными? — переспросил я. — Наванг Бура говорит, что йети убивали и ели шерпов в базовом лагере?

Реджи передала вопрос главному погонщику мулов, и Наванг Бура ответил речью, которая длилась не менее тридцати секунд, но Реджи перевела ее одним словом.

— Да, — сказала она.

— Сколько их в базовом лагере? — спросил Дикон.

Наванг Бура и дюжина других шерпов ответили одновременно.

— Семь, — перевела Реджи.

— Нет, я имел в виду не йети, черт возьми. Я спрашивал, сколько шерпов было в базовом лагере. А здесь?

Реджи заговорила по-непальски, и снова ей ответили не меньше десятка человек.

— Двенадцать шерпов, — сказала она. — Семчумби сказал, что во время резни некоторые побежали на север, к монастырю Ронгбук, но он видел, как йети убили их раньше, чем они успели добраться до берега реки.

— Значит, — сказал Дикон, — семь йети предположительно убили дюжину сильных шерпов.

— Прошу прощения, — возразил доктор Пасанг. — Двоих шерпов — Лакру Йишея и Анга Чири — нельзя назвать сильными. Они оставались в базовом лагере, чтобы восстановиться после ампутации обмороженных пальцев на руках и ногах.

— Значит, семь йети предположительно убили десятерых сильных шерпов и двух выздоравливающих, — поправил себя Дикон. — И никто не догадался взять ружье, из тех, что хранились в базовом лагере?

Я не сразу вспомнил, сколько ружей имелось в распоряжении экспедиции. Реджи взяла с собой одно для охоты — как и Пасанг с Диконом. После прибытия в базовый лагерь все три ружья хранились в ящиках с замками в особой, запечатанной палатке. Даже повару требовалось разрешение сахиба, чтобы взять ружье для охоты.

— В любом случае, у нас есть оружие, — сказал Дикон и достал из рюкзака огромный пистолет — не сигнальный пистолет Вери, а настоящий. Откинув ствол, он продемонстрировал, что в гнездах барабана нет патронов, и дал каждому подержать.

Это был тяжелый револьвер «Уэбли Марк VI». К металлической петельке внизу рукоятки крепился маленький кожаный вытяжной ремешок, почти черный от смазки, пота и пороховой копоти.

— Стреляет патронами калибра.455, — сказал Дикон, показывая нам коробку крупных, тяжелых патронов, потом взял револьвер и зарядил все шесть гнезд.

— Слава Богу, у нас есть оружие, — вздохнула Реджи.

— Из этого пистолета ты стрелял на войне? — спросил я.

— Купил его перед отправкой на фронт и пользовался все четыре года. Теперь я жалею, что мы не взяли ружья в третий или четвертый лагерь. Глупо было оставлять все в базовом лагере.

Я не обращал особого внимания на три ружья, даже когда Реджи или Пасанг брали одно из них, чтобы поохотиться. Мне казалось, это обычные охотничьи ружья, хотя, как я теперь вспомнил, одно из них — кажется, Дикона — могло похвастаться оптическим прицелом.

Шерпы снова что-то объясняли Реджи, но, судя по опущенной голове Семчумби, ни одному из них во время нападения йети не пришло в голову проникнуть в «палатку сахибов», вскрыть ящики и достать ружья.

— Ладно, — сказал Дикон. — Это неважно. Мы принесем из второго лагеря несколько палаток, чтобы хватило на четырнадцать шерпов, а затем впятером спустимся в базовый лагерь и возьмем ружья. Кто из шерпов хочет пойти с нами во второй лагерь?