странствующих убийц — мы четверо. Вернее, пятеро, включая доктора Пасанга.
«Очень обнадеживает», — подумал я.
Второй лагерь горел. Они подожгли все, что только смогли найти, кроме склада кислородных аппаратов, который мы устроили за покрытыми снегом валунами в лабиринте ледяных пирамид, трещин и гребней морен со стороны ледника, по пути вниз.
— Огонь виден из третьего лагеря, — сказала Реджи. — Они перестали притворяться
— Они
— Как вы думаете, станут ли четырнадцать человек, которых мы оставили в третьем лагере, подниматься на Северное седло в попытке спастись? — спросил доктор Пасанг.
— Не думаю, — ответил Дикон. — Тогда они сами себя загнали бы в ловушку.
— Они могут рассеяться, — сказала Реджи. — Вскарабкаться на гребни морен, а затем спуститься. Попытаться дойти до базового лагеря и вернуться на равнину — мелкими группами или по одному.
— Это было бы разумно, — согласился Жан-Клод.
— Вы верите, что они так и поступят, мистер Дикон? — спросил Пасанг.
— Нет.
Я смотрел на кислородные маски и баллоны. Почти все манометры показывали максимальное давление.
— Что мы со всем этим будем делать?
— Возьмем с собой, — сказал Дикон.
— Зачем, черт возьми, оно нам? — удивился я. — Разве мы не собираемся просто забрать выживших шерпов из третьего лагеря и бежать к монастырю Ронгбук, в Чобук или в Шекар-дзонг?
Из трех упомянутых мною мест только последнее, Шекар-дзонг, было достаточно крупным и удаленным, чтобы служить временным убежищем, хотя оно находилось на расстоянии почти 60 миль к северу от базового лагеря, если идти по тропе, — чуть меньше 40 миль по прямой, как летают вороны.
В тот момент я сам не отказался бы стать вороном. Но тут же вспомнил о растерзанной прямой кишке Мэллори и вытащенных наружу внутренностях и почувствовал тошноту. Во вскрытой брюшной полости знаменитого альпиниста виднелось что-то похожее на семечки, и я подумал — не в первый раз, — что могу сказать, что ел Мэллори в свой последний день.
Я тряхнул головой. Подобные мысли ничем не помогут в нашей ситуации. Мы сидели на корточках вокруг уцелевших кислородных аппаратов.
— …По всей видимости, шерпы не станут спасаться бегством по перилам и лестнице в четвертый лагерь, поскольку знают, что эти… убийцы… просто запрут их там, — говорил Же-Ка. — Но то же самое справедливо и для нас. Восхождений в этой экспедиции больше не будет, не так ли,
Дикон вздохнул.
— Мы должны продолжить восхождение, если будет такая возможность, — тихо сказала Реджи.
— Зачем? — спросил я. — Неужели вы рассчитываете, что после всего этого мы продолжим поиски вашего кузена? Я хочу сказать… пожалуйста, подумайте об этом, леди Бромли-Монфор… четырнадцать шерпов мертвы, а двенадцать находятся во власти кровожадных садистов. Как вообще можно думать о том, чтобы вернуться на гору? И зачем… чтобы подняться на вершину?
— Нет, не на вершину. Теперь еще важнее найти тело Бромли, — настаивала Реджи.
— Она права, — сказал Дикон. Леди заморгала, явно удивленная этим быстрым согласием.
Я ничего не понимал, но заметил, как кивнул Жан-Клод. Он переводил взгляд с Реджи на Дикона и обратно.
— Целью нашей экспедиции были вовсе не поиски тела Персиваля по просьбе семьи, правда, Реджи?
Она прикусила нижнюю губу, на которой выступила кровь, казавшаяся черной при свете звезд.
— Нет, — наконец произнесла Реджи. — С самого начала. — Она посмотрела на Дикона. — Вы знаете, почему так важно найти тело Перси? Или убедиться, что никто другой его не найдет?
— Думаю, да, — прошептал Дикон.
— Боже мой, — пробормотала Реджи. — У нас есть общий друг? Который последнее время выписывает много чеков?
— Но предпочитает золото? — улыбнулся Дикон. — Да, миледи.
— Боже мой, — повторила Реджи и провела пальцами по лбу, словно у нее жар. — Мне и в голову не приходило, что вы тоже…
— Я не понимаю ни слова из того, что вы тут говорите, — вмешался Жан-Клод. — Но может, вам будет интересно узнать, что Наванг Бура ускользнул, воспользовавшись темнотой.
Дикон кивнул.
— Примерно две минуты назад. Он направился на север, к базовому лагерю. Возможно, хочет сбежать.
