Мерзость

Brau

Keller

Эти слова теснятся вдоль полукруглого, тяжелого венка, неуклюжего каменного овала с замковым камнем внизу. С арки стекают капли воды, которая льется с крутой черепичной крыши и нескольких переполненных водосточных труб. Мы идем через арку к дверям, и это больше похоже на вход на железнодорожный вокзал, а не в бар или ресторан. По крайней мере, в фойе не идет дождь.

Войдя в зал «Бюргербройкеллер», мы с Диконом застываем в изумлении.

Помимо самого факта, что здесь присутствуют две или три тысячи человек — в основном мужчины, жадно глотающие пиво из каменных кружек за столами, настолько грубыми, словно их вырезали в лесу сегодня днем, — сам зал просто огромен, гораздо больше, чем в любом ресторане или пабе, который мне приходилось видеть. Шум голосов и звуки аккордеонов — если это не крики людей, которых пытают, — обрушиваются на меня, словно удар кулака. Следующий удар — вонь: три тысячи плохо или совсем не мытых немцев, в основном рабочих, судя по их грубой одежде, и с этой стеной пота, накрывшей нас, словно громадная волна, смешивается запах пива, такой сильный, что мне кажется, что я упал в пивной чан.

— Герр Дикон? Идите сюда. Сюда! — Этот приказ, а не приглашение, выкрикивает мужчина, стоящий у занятого стола посередине битком набитого зала.

Стоящий мужчина — как я полагаю, Бруно Зигль — наблюдает, как мы пробираемся сквозь этот бедлам, пристальным взглядом своих холодных голубых глаз. В Европе у Зигля репутация опытного альпиниста — судя по специализированным журналам, ему особенно хорошо удается прокладывать маршруты на непокоренных скальных стенах в Альпах, — но если не считать мощных предплечий, выглядывающих из закатанных рукавов темно-коричневой рубашки, он совсем не похож на покорителя гор. Нарочито и чрезмерно мускулистый, со слишком массивной верхней частью туловища, слишком коренастый, слишком тяжелый. Белокурые волосы Зигля на макушке пострижены так коротко, что похожи на плоскую щетку, а по бокам головы гладко выбриты. У многих сидящих за столом мужчин, еще более массивных, точно такие же прически. Зиглю она не очень идет, потому что его большие уши нелепо торчат по обе стороны гранитной глыбы лица.

— Герр Дикон, — говорит Зигль, когда мы подходим к столу. Низкий голос немца проходит сквозь гул пивного зала, словно нож сквозь мягкую плоть. — Willkommen in Munchen, meine Kolleginnen und Kletterer.[19] Я читал о многих ваших блестящих восхождениях в «Альпийском журнале» и других местах.

По-английски Бруно Зигль, как и следовало ожидать, говорит с немецким акцентом, но свободно и бегло — по крайней мере, для моего нетренированного уха.

Я знал, что Дикон говорит по-немецки так же свободно, как и по-французски, по-итальянски и на некоторых других языках, но до сих пор удивляюсь, как быстро и уверенно он отвечает Зиглю.

— Vielen Dank, Herr Sigl. Ich habe von Ihrer Erfolge und Heldentaten zu lesen als auch.[20]

Ночью, когда мы возвращались в поезде домой, Дикон по памяти переведет все, что говорили Зигль и другие немцы, а также свои собственные ответы. Я правильно догадался, что Дикон отвечает Зиглю комплиментом на комплимент, говоря, что тоже читал о достижениях и успехах немца в горах.

— Герр Джейкоб Перри, — произносит Зигль, сжимая мою ладонь словно гранитными тисками, так что я чувствую мозоли скалолаза. — Из бостонских Перри. Добро пожаловать в Munchen.

Из бостонских Перри? Что этот немецкий альпинист знает о моей семье? И Зигль каким-то образом умудрился произнести имя «Джейкоб», по-немецки смягчив первый звук, так что оно стало похоже на еврейское.

Зигль одет в ледерхозен — кожаные шорты и нагрудник — поверх коричневой рубашки военного образца с высоко закатанными рукавами — и выглядит довольно странно среди всех этих мятых деловых костюмов, заполнивших гигантский пивной зал, но его массивные загорелые бедра, руки и слишком большие, словно вылепленные Роденом ладони придают ему властный вид — почти как у бога.

Взмахом руки он указывает на скамью напротив себя — несколько человек сдвигаются, чтобы освободить место, не отрываясь от своих кружек с пивом, — и мы с Диконом садимся, готовые к разговору. Зигль подзывает официанта и заказывает пиво. Я разочарован. Я ожидал, что пиво будут разносить Frauleins[21] в крестьянских блузах с низким вырезом, но все официанты здесь мужчины в ледерхозенах, с подносами гигантских каменных кружек. Очень хочется есть — прошло много времени с тех пор, как мы с Диконом съели легкий ланч в поезде, но все столы вокруг нас пустые, если не считать пятен от пива и волосатых мужских рук. Очевидно, либо время еды уже прошло, либо тут ничего не подают, кроме пива.

Наши кружки приносят почти мгновенно, и должен признаться, что мне еще не приходилось пить такого вкусного, крепкого немецкого пива из ледяной каменной кружки. Подняв эту штуковину три раза, я начинаю понимать, почему у всех мужчин на нашей стороне стола такие громадные бицепсы.

— Джентльмены, — говорит Зигль, — позвольте представить нескольких моих друзей, сидящих за этим столом. Увы, никто из них не знает ваш язык достаточно хорошо, чтобы говорить по-английски сегодня вечером.