— А возможно, вживив «якорь» лиру Чиарру, ты позаботился о безопасности родственника и приказал ему, убивая нашего отца, не задеть канцлера.
У меня сердце пропустило удар. Дарел не стал ходить вокруг да около и, очевидно, решил выяснить все и разом, выдвинув теорию, подтверждения которой у нас не было.
Честно говоря, я ожидала, что Нил удивленно вскинет брови, ужаснется, возмутится, как лир Гриндер. Но вместо этого маг лишь прищурил стальные глаза, в это самое мгновение до пробежавшего по спине холодка напомнив мне покойного Императора.
И ударил.
Целый десяток алеющих угольных копий вонзились в то место, где Дарела уже не было — только рыжее пламя полыхнуло. Я вскочила, но не успела ничего предпринять. В грудь отбойным молотком ударила силовая волна, отбрасывая назад. В спину стрельнуло острой болью, по ушам ударил звук бьющегося стекла — разбив двери, я вылетела на балкон и ударилась о резные перила.
— Ана! — испуганный вскрик поглотил рев пламени.
Я со стоном уперлась руками в усыпанный осколками пол, приподнимаясь, с трудом встала на ноги и шагнула обратно в комнату, цепляясь за разбитую раму. В первую очередь в глаза мне бросилась стена призрачного огня, опоясывающая комнату и не пропускающая сюда стражу. Огневики перемещались мгновенно, осыпая друг друга заклинаниями, и уследить за ними не представлялось никакой возможности. Так что вместо этого я, пошатываясь, бросилась к двери. Гвардейцы уже наверняка пытаются пробить защиту снаружи, значит, если я помогу им изнутри…
Под ледяным напором преграда начала истощаться. Я радостно почувствовала давление и с другой стороны, увеличила приток силы…
…Крепкая рука жестко обхватила меня за шею, выбивая воздух, дернула назад и развернула, так что Дарел в последний момент успел развеять огненный шар до того, как он врезался в меня. Я неосознанно вцепилась в сжимающий шею локоть, чувствуя, что вдохнуть не получается.
— Раз не удалось добраться до тебя, придется расплатиться твоей женушке, — прошипело у меня над ухом.
Я испуганно дернулась, успела увидеть ужас в янтарных глазах. А затем комната содрогнулась, утонула в оглушительном звенящем звуке. Сжимающая мое горло рука вдруг ослабела и вовсе упала. Дарел в один прыжок преодолел разделяющее нас расстояние, подхватывая меня и заключая в объятия.
Обернувшись, я увидела, как оглушенного и бесчувственного Нила связывает весьма вовремя разбившая наконец защиту стража.
Его казнили спустя три дня.
На допросе потерявший всякий интерес к происходящему маг бесстрастно отвечал на вопросы, уставившись в одну точку перед собой.
Да, он внебрачный сын Императора и всю жизнь знал об этом. Только поэтому он поступил в Тарос и из кожи вон лез, чтобы проявить себя, оказаться во дворце, познакомиться с отцом и братьями. Только когда мечта осуществилась, он понял, что Дейрек жестокий и беспринципный тиран, который почти наверняка убьет его, если узнает, кто он такой, чтобы не создавал угрозу существующей власти. Как делал это не раз.
Да, он возненавидел настоящего отца за то, что из-за него его мать была вынуждена, спасая ребенка, покинуть столицу и всю жизнь прожить в глуши. А также братьев, с которыми, несмотря на одну и ту же кровь, текущую в их жилах, он никогда не сможет сравниться. И эта ненависть зрела в нем долгие годы, не находя выхода, поскольку только самоубийца мог пытаться убить Императора, будучи всего лишь учеником мага.
Да, полгода назад он уехал не домой. Случайно он узнал об одном маге-отступнике, изучавшем запретные разделы магического искусства. Он отпросился у учителя и отправился разыскивать этого мага, чтобы стать его учеником. Маг научил его создавать «якоря», но сам потом был пойман и казнен.
Да, он специально выбирал самых близких к Императору и его сыну людей — гвардейцев и личных слуг, — чтобы увеличить шансы на успех. Но лир Чиарр стал его главным успехом. Однажды он попросил своего ученика помочь в одном сложном ритуале, выжавшем из придворного мага все силы. И Нил воспользовался этим моментом и вживил «якорь» учителю.
Да, это по его приказу лир Чиарр перенес место встречи, чтобы не пострадали ни в чем не виновные Императрица и принцесса, уберег канцлера и обрушил потолок, пытаясь замаскировать применение «якоря» под самоубийство. Сам канцлер не имел ни малейшего представления о том, кем является его племянник и какие дела он творит.
Дарел не дрогнул ни когда подписывал приговор, ни после, когда ему сообщили о его успешном приведении в исполнение. Но стоило нам остаться вдвоем, как он сдавил ладонями виски, запуская пальцы в волосы, и закрыл глаза. Я подошла к нему сзади, положила руки на плечи, провела по ним, массируя, пытаясь расслабить каменно напряженные мышцы.
— Он был моим братом, — глухо произнес муж, не поднимая головы.
— Он был убийцей, приговорившим к смерти десяток невинных людей ради личной мести. Зато теперь ни тебе, ни мне больше ничего не угрожает.
— До тех пор, пока не найдется новый желающий пропихнуть свою дочь на место Императрицы, или не всплывет очередной озлобленный бастард моего отца.
— Зато мы теперь знаем, как с ними бороться, — мрачно пошутила я. — Одних сжигать, другим — рубить головы.
