— Нет, ваше величество! Не подумайте! Я никоим образом не участвовал в организации бунта. Но… Ее высочество Грейс перед отъездом обмолвилась, что не оставит все просто так, и если она не добьется справедливости, то это сделает народ. Я, откровенно говоря, не очень-то принял всерьез ее слова. И только после случившегося понял, что именно она имела в виду. Но я клянусь! Я ни о чем не знал наверняка, да и сейчас это всего лишь предположения, основывающиеся на догадках.
— Откуда она узнала об указе, касающемся налогов Аверна? — жестко отрезал Дарел. От его интонаций захотелось поежиться даже мне.
Канцлер вскинул брови.
— Мне интересно, откуда вы о нем узнали, ваше величество. Указ был подготовлен его величеством Дейреком в качестве своеобразного свадебного подарка и должен был быть подписан и обнародован к вашему возвращению. Но, в свете всего случившегося, я взял на себя смелость принять решение, что данная мера будет неуместна, и хотел продемонстрировать вам его позже, когда страсти вокруг вашего с ее величеством Анаис восхождения на престол чуть улягутся. Если вы желаете, я могу принести вам эту бумагу прямо сейчас, она хранится у меня в кабинете… — Дарел отрицательно качнул головой, и мужчина продолжил: — Что же касается ее высочества Грейс, она могла узнать об указе от своего мужа. Его высочество Дианир был посвящен практически во все дела своего отца.
В кабинете зависла тишина. Нельзя было сказать, что канцлер привел какие-то неоспоримые доводы в свою защиту, но его слова звучали весомо и логично. И многое объясняли. По крайней мере, в то, что за подстрекательством людей к бунту стояла Грейс, мне было очень легко поверить.
Многое, кроме одного: почему гвардеец утверждает, что был в кабинете лира Гриндера, а он сам заявляет, что ни один стражник к нему не наведывался.
Я видела сомнение в глазах Дарела, озадаченность на лице лира Сэндела и колебания командующего гвардией. Но новые обвинения никто из них выдвигать не спешил.
Не зная, что и думать, а уж тем более что сказать, я снова и снова прокручивала в голове фразу гвардейца: «Я захожу в кабинет лира Гриндера…» Я захожу. В кабинет. Лира Гриндера. Я…
— Полагаю, вы можете быть свободны, ваше сиятельство, — устало вздохнул Дарел. — Надеюсь, вы отнесетесь с пониманием к тому, что на время расследования вас будут всюду сопровождать два гвардейца, и также вам запрещено покидать дворец.
— Как прикажете, ваше величество. — Канцлер поднялся и направился к выходу.
…Захожу в кабинет лира Гриндера…
— Ваше сиятельство, — окликнула я его, внезапно осененная смутной догадкой. Канцлер обернулся и вопросительно поднял на меня глаза. — А скажите, только вы имеете доступ к своему кабинету?
Насколько я знала, самые важные помещения дворца были специальным образом зачарованы. Дверь в них можно было открыть только с помощью двух ключей — основного и запасного, — настроенных на охранное заклинание. И что-то мне подсказывало — кабинет императорского хранителя бумаг и печатей являлся одним из таких помещений.
— Второй ключ всегда находится у Императора.
Я уже хотела разочарованно вздохнуть, отметая внезапно возникшую идею, что гвардеец мог зайти в кабинет канцлера вовсе не в сопровождении канцлера, ведь о его присутствии он не упоминал. Однако, как оказалось, он еще не закончил.
— Но я иногда доверяю ключ своему племяннику. Когда нужно выполнить мелкие поручения, а у меня нет возможности зайти в кабинет. Он очень ответственный и надежный мальчик.
У меня в животе неприятно шевельнулось странно плохое предчувствие.
— Племяннику? Какому племяннику? — Дарел, быстро подхвативший мою мысль, опередил меня на какие-то доли секунды.
Канцлер посмотрел несколько удивленно на резко подавшегося вперед Императора.
— Вы его хорошо знаете. Нил. Эринил Райасс, ученик придворного мага.
Торопиться с выводами на этот раз мы не стали, и будить Нила, чтобы представить его пред наши грозные очи, никто не побежал. Командующий предложил сначала выяснить всю подноготную о парне и только потом уже, имея на руках хоть какие-то сведения, вести разговор. Идею поддержали единогласно.
Остаток ночи я проворочалась, не в силах сомкнуть глаза, несмотря на то, что муж уснул, стоило его голове коснуться подушки. Нападение на Дарела не прошло для меня даром, в каждом шорохе за окном чудились шаги злоумышленников, а усиленные посты гвардейцев уже не казались надежной защитой — кто знает, может, среди них разгуливает еще один, даже не подозревающий, что ему предначертали роль убийцы.
Мог ли Нил создавать и вживлять «якоря»? Для чего ему это? Какую роль в этом играл канцлер? Стоило ли отпускать Грейс? Эти вопросы не давали покоя, заставляя то и дело перекатываться из стороны в сторону, и я задремала лишь под утро, мечтая только о том, чтобы кошмар покушений, длящийся уже не один месяц, скорее закончился.
Утро принесло не только легкую головную боль от недосыпания, но еще и лира Шарриса, который практически ворвался к нам в гостевую во время
