сон-травы стирает из памяти предыдущие сутки. Она проснется и будет здорова. Но не вспомнит, как ты ее любишь. И свою взаимность не вспомнит.
— Ллевелис, — Злата вцепилась в его рубашку, как утопающий в спасательный круг, — я не хочу тебя забывать… Не хочу тебя терять.
Ллевелис прекрасно понимал, что ничего не исправить. Злата уже выпила зелье. Поэтому сделал то, что в данном случае было самым правильным, — наклонился и нежно поцеловал ее, успокаивая.
— Злата, сейчас ты уснешь. Ни о чем не волнуйся. Сон сотрет из твоей памяти воспоминания об этом незабываемом дне, который мы провели вместе. Но не сотрет меня из твоей жизни. Я обещаю, что завоюю тебя снова. И буду завоевывать опять и опять, столько раз, сколько придется. Потому что ты моя леви, потому что я люблю тебя, потому что ты этого достойна.
— Я тоже хочу тебя любить… — Злата снова отчаянно зевнула.
Бороться со сном не было сил. Она закрыла глаза и уснула крепким здоровым сном. Ллевелис погладил ее по щеке:
— Будешь… и нашего ребенка будешь любить… будешь счастлива, леви.
Он еще какое-то время нежно смотрел на нее, а потом, не отводя глаз, холодно добавил:
— В отличие от тебя, Хельга.
— И что ты мне сделаешь? — Глаза целительницы горели ненавистью и безумием. — Сотрешь воспоминания? Убьешь? Ты что, не понимаешь? Я ведь сделала это в первую очередь для тебя и Матэнхейма! Никто в этом мире не воспринимает всерьез опасность, исходящую от иномирян! Однажды они придут и уничтожат все и всех! Уничтожат наш мир, наших детей…
Ллевелис перебил ее тихим голосом, но жесткость и сталь, которые звучали в нем, заставили Хельгу замереть. На смену хаосу в мыслях и безумию в сознании пришел здравый смысл. Она ведь не просто с учеником говорит — с полудемоном, высшим существом. Если он сейчас убьет ее, то все планы, над воплощением которых пикси работала последние несколько месяцев, пойдут прахом.
— Знаешь, я сейчас понял, что, видимо, погорячился, сказав, что сотру все твои воспоминания. Если подумать, это глупое наказание. И милосердное. Нет, — настал его черед криво улыбнуться, — я обрекаю тебя помнить.
— Ты что, оставишь все как есть?! — Как ни старалась пикси, но скрыть надежду в голосе не смогла.
— Нет, — покачал головой Ллевелис. — Я сказал, ты будешь помнить. А чтобы воспоминания не померкли и были всегда свежи, ты будешь каждую ночь заново переживать момент смерти свой дочери. Снова и снова. От заката до рассвета.
Он прошептал несколько слов, и на его ладони появился яркий светящийся шарик.
— Нет… — побелевшими губами прошептала целительница. — Нет, прошу тебя…
— Я тебя тоже просил, Хельга, — напомнил Ллевелис. — Теперь поздно.
Мужчина сделал едва уловимый пасс, и шарик медленно поплыл к пикси. Она попятилась, хоть и понимала, что это бесполезно. Такие заклинания всегда поражают свою цель. Возможно, несчастная еще надеялась, что Ллевелис смилуется. Но тот даже не посмотрел на нее. И не стал дожидаться, пока проклятие достигнет своей цели. Он взял свою леви на руки, открыл портал в Гунари и ушел не оглянувшись.
Его мысли были о Матэнхейме. Этот мир он планирует подарить Злате в придачу к своему сердцу. Нужно позаботиться, чтобы этот подарок был достойным.
ГЛАВА 7
С первых секунд знакомства с Катериной Байрон почувствовал, что у нее сильный характер. Но до сегодняшнего происшествия ему казалось, что эта сила проистекает из эгоизма и самолюбия.
Когда пропала леди Злата, капитан элитного отряда наемников понял, насколько ошибся. Катерина проплакала всю ночь, и на следующий день, когда, выполняя повеление Ллевелиса, отправились к тракту, девушка была абсолютно подавлена. Животные, на которых путешествовали полудемон и его суженая, Байрон предусмотрительно привязал к луке своего седла, и сейчас они бодренько бежали позади.
Катерина во всем винила себя. Впрочем, даже в таком состоянии блондинка умудрялась выглядеть сногсшибательно. Байрон пытался успокоить и ободрить ее, но Кэт вымученно улыбалась и снова погружалась в свои мысли.
Наемник о пропавшей девушке переживал не так сильно. Во-первых, по большому счету ему было все равно. Конечно, при первой встрече мужчину больше заинтересовала Злата. Не как женщина, нет. Байрон всегда предпочитал любовниц, похожих на дорогих лошадей, таких, в которых чувствуется порода. Леди Кэт как раз из них. В ней идеально сочетаются классическая, благородная красота, воспитание и внутренний стержень. В том, что она получила действительно хорошее воспитание, Байрон ни секунды не сомневался. Как и любому ребенку из высокородной семьи, манеры ей прививали с самого младенчества. И хоть леди Кэт и пытается быть попроще, но манеры проявляются то в одном, то в другом. Просто она сама этого не замечает. В принципе, Байрон вполне понимал, почему она пыталась скрыть благородное происхождение: в чужом мире, в окружении незнакомых людей и не зная их