Тренк или Котовский. Котовский или Тренк. Кто бы из них ни стоял за Тиоли, он не зря вспомнил обо мне. На Мартина хотели надеть поводок.
— Что ж, удачи, — пробормотала я, пытаясь удобно улечься на узкой койке.
Мартин сможет сохранить голову на плечах и не станет делать глупостей. И вытащит меня, как только это станет возможным. Мне же лучше не мешать ему своей самодеятельностью. Разве что только так… узнаю, что к чему.
Ведь иногда сны не просто сны.
Его сутулящуюся тощую фигуру я узнала сразу, хотя видеть Рихтера столь… неодетым мне приходилось впервые. Алхимик стоял ко мне спиной на берегу подземной реки. Одежда небрежным комом валялась неподалеку. Обнаженные плечи и лопатки мага облепили мокрые русые волосы, но все, что ниже, было доступно для созерцания. Я поспешно закрыла глаза ладонью и только тогда позвала:
— Мастер!
— София, наконец-то!
Галька зашуршала, и я поспешно предложила:
— Может, оденетесь?
— А? Да, прости. Я тут решил посмотреть, удастся ли мне вытащить в реальный мир жемчужины со дна. Но, судя по всему, они иллюзорны. Или иллюзорны мы с тобой… Всё.
Теперь он, по крайней мере, был в штанах. Но прежде чем я успела заикнуться о рубашке, меня прижали к холодной влажной груди. И что-то в этом не так. Ну, помимо того, что я обнималась с полуголым мужчиной, будучи замужем за другим.
Странно, что я заметила это только сейчас. В общих с Рихтером снах я не была беременна! Тело ощущалось легким и стройным, нигде ничего не болело и не тянуло. Опять же, обниматься стало снова удобно. Ничего не мешало.
Я тут же устыдилась своих мыслей.
— Так чьи это сны? Мои или ваши?
— Место точно выбирала ты. Но я смог приходить сюда и без тебя. Почему ты исчезла?
— Потому что осознала, что все это по-настоящему. И что… и что в нашей первой встрече все было реальным. Но вы ведь поняли это уже тогда?
Рихтер разжал объятия и отступил.
— Да.
— Тогда… зачем?
— Потому что украденные поцелуи слаще всего. Я уже говорил это. И потому что я люблю тебя.
Зеленые глаза серьезны, и я не знаю, что ответить и что сделать. Во сне со спящего спадают маски, все его желания и страхи обнажаются и он становится самим собой. Поэтому сейчас мне не удалось бы обмануть ни себя, ни его. Спящие видят то, что недоступно бодрствующим.
Я не любила Корбина Рихтера. По крайней мере, не так, как мужа. Но повелитель стихий в этот момент перестал быть для меня просто наставником и другом. Он стал… воплощением мечты. Обещанием любви, о которой будут рассказывать в легендах. Обещанием обжигающей страсти, ради которой можно и умереть. Будущим, в котором мне все по плечу. Корбин Рихтер стал олицетворением всех моих тайных желаний. Наваждением, слишком сладким, чтобы я могла от него отказаться.
Стоит мне сделать один шаг… и это станет моим настоящим. Наваждение превратится в явь. И я не буду ни о чем жалеть. Даже не удивлюсь, что страсть совсем не греет, а любовь отчего-то не делает счастливее.
— Не хочу… так, — зашептала, до боли сжимая пальцы в кулаки. — Что вы со мной сделали? Это не мои желания. Не мои мечты. Это не я.
Повелитель стихий отвел глаза, и странное пугающее чувство… нет, не исчезло. Вновь притаилось где-то глубоко внутри, только и ожидая момента, чтобы вырваться и полностью меня поглотить.
— Я должен тебя увидеть, Софи. Мне так много нужно тебе сказать, так много объяснить…
— Не думаю, что это хорошая идея. Хотя, может, если вы увидите настоящую меня, вся любовь тут же и выветрится, — с нервным смешком заметила я.
Алхимик промолчал, судя по всему, только сейчас вспомнив о моей беременности.
— Мастер… у меня неприятности. Но я не уверена, что могу просить вас о помощи.
— Если это в моих силах, я сделаю все, — отстраненно ответил он. — Но почему ты просишь меня, а не Мартина?
Пришлось признаться.
— Я не могу с ним связаться… из тюрьмы.