Честно говоря, я удивился. Сколько лет прошло, а стихи Кубин помнит.
– Что, не слышал такого Давыдова?
– Слышал, но от тебя, Власыч, не ожидал. Ну, так как?
Кубин улыбнулся и толкнул кулаком уже меня.
– Мы вои земли русской. Надо поганых бить!
– Вот и хорошо! Встаньте, поручик, офицеру не пристало отчаиваться. Нас ждет наше войско.
Мы поднялись.
– Княже!
Мы обернулись. К нам подошел коренастый мужик и сказал:
– Лодия пришла.
– А сам Кузьма Ерофеевич на ладье?
– Кузьма Ерофеевич сначала в крепостницу отъехавши, там он узнал, что вы к реке направились и у пристаней стоите, вот меня к вам послал, а сам остался бой смотреть.
– Какой бой?!
Мы выкрикнули одновременно и сразу развернулись в сторону крепости. Над кремлем кружилась огромная стая галок. Мать ети! Что там творится? Замелькали тревожные мысли – Демьян Горин и братья Борзовы, братья Борзовы и Косая сажень! Трое упертых и непримиримых к поражению. Охолонить их есть кому, но почему-то показалось, что дела, возможно, совсем плохи. Похоже, мысли летели у нас с Кубиным одинаково: мы переглянулись, синхронно запрыгнули в седла, рванули поводья и галопом понеслись по дороге на холм.
Дед Матвей на одном из поворотов вырвался вперед – ну да, мне до его кавалеристского стажа как до страны Цзинь на карачках. Власыч тоже беспокоится за своего любимца, ведь двое против одного! Хотя, учитывая подготовку Демьяна, я бы больше за братьев Борзовых беспокоился. Но тут другие проблемы – не придется ли платить виру за выведение из строя двух непутевых новиков.
У главной посадской башни промелькнули удивленно-испуганные лица стражников. Центральную улицу пролетели на полной скорости, благо что людей было мало, а все встречные шарахались от укушенных всадников в стороны. Стража у кремлевской башни только-только успела посторониться.
Перед толпой я осадил коня, соскочил и крикнул:
– Дорогу!
Вынырнув из толпящихся, остолбенел. Как говорится – картина маслом: в стороне куча разбитых щитов и брошенные тренировочные дубовые сабли, на чурбаках сидят взмыленные братья Борзовы и Демьян Горин, но почему-то все трое улыбаются. А на середину выходят Илья Лисин, Третей и двое незнакомых мне парней. У всех в руках луки.
– Что тут творится? – спросил я.
– Мы тут об заклад бьемся – кто лучше, Владимир Иванович.
А я и не заметил что, вынырнув из толпящихся ратников, раздвинул в стороны Дорофея Семеновича и Владимира Юрьевича.
– Вот, ваш молодец уложил обоих Борзовых, – поведал мне княжич. – А я три гривны проиграл.
Княжич, похоже, и не жалеет о проигрыше и выглядит весьма довольным. Еще раз осматриваю площадку, где уже приготовились стрелять из луков четыре стрелка, и облегченно вздыхаю. Блин, чего в голову-то не придет. Это все тот мужик: «бой, говорит, смотреть»; тьфу, мы тоже хороши, только о худшем привыкли думать. Подошел довольный Демьян:
– А я все бои выиграл, княже! Почитай одну-две лишних гривны заработал.
Дед Матвей смерил его строгим взглядом и сказал:
– Вот лишнюю гривну в дружинную казну и отдашь.
Я кивнул, соглашаясь с Кубиным, а княжич и воевода засмеялись:
– Строго!
Отсмеявшись, княжич и воевода переглянулись, и Владимир Юрьевич, уже серьезно, сказал:
– Пройдемте, бояре, в светлицу мою. Поговорим.
Княжич приоткрыл окно, и светлица наполнилась октябрьской прохладой. Немного постоял, всматриваясь на разворачивающееся снаружи действо, потом развернулся к нам:
– Отец весть прислал. Повелел мне к нему срочно прибыть. Мыслю, слухи о собирающейся рати достигли и его. Поэтому я отбываю завтра. За крепостницу остается в ответе Дорофей Семенович. Куда ты, Владимир Иванович, бояр отправляешь?
– По Оке до Городца-у-Рязани. Так мы с купцом условились.
