русских тумен за туменом, но с каждым разом монголы с большими потерями откатываются. Странно, не правда ли? Бравые кочевники, поставившие на колени многие государства с неслабыми армиями, вдруг не могут победить какие-то пять тысяч русских. Напоминаю – монголов, по данным Рашид-ад-Дина, 150 тысяч».
Я задумался: откуда, интересно, у этого Рашида такие данные? Не был ли он в составе монгольской армии? Правда, его книга появилась только в начале XIX века. Но он мог оставить свои записи, и их потом оформили в некий исторический опус. Вполне возможно. Начал читать далее. С улыбкой, так как пошли рассуждения о «невероятном».
«По мнениям многих историков, причина монгольских неудач кроется в применении русскими артиллерии. Однако ни в одной летописи, включая «Список летописей», не упоминается об артиллерии. Вообще. Применение русскими артиллерии весьма сомнительно, ведь у монголов больше возможности применить пушки, с коими они могли познакомиться в Китае, где уже давно применяли пороховые изделия. Но факт остается фактом – с каждой атакой русских полков орда теряет своих воинов. Упорство Батыя удивляет. Опытные монгольские темники ничего не могут сделать, как с каждым разом атаковать русских. И в тот момент, когда в битву втянуты все монгольские силы, в тыл монголам ударяют два других русских полка. По историческим данным, этими полками командуют сам Великий Князь Юрий Всеволодович и черниговский князь Михаил. Примечательно то, что черниговский князь недавно отказал послам рязанским в помощи, и с Великим Князем не совсем в ладах был, но все же привел свою многочисленную дружину.
Итог Окской битвы – поражение монгольского войска при численности русских войск до 25 тысяч, а монгольских до 150 тысяч. И я хочу спросить всех историков: когда же началось монгольское иго?..»
Входная дверь скрипнула, и меня обдало сквозняком. Кто-то вошел в дом.
– О, ты дома, гляжу, – сказал мой сосед. – Целую неделю где-то шлялся. Опять воевал где-то?
И тут он увидел бороду.
– А оброс-то! – воскликнул Куклин. – Мохнатый-волосатый!
Я захохотал: мохнатый – волосатый – волос – велес! А какой еще должен быть потомок Велеса?
– Ты чего? – удивился Васька.
– Да ничего, так.
– А я поначалу подумал, что ты опять запил, – сказал Куклин. – Зашел вот и вижу – сидишь вроде трезвый, в ноут пялишься.
Он взглянул на дисплей, хмыкнул.
– Я чего зашел-то. Сегодня Владимирская, а после ночь на Ивана Купалу. Поехали-ка, Иваныч, на Светлояр. Там хорошо будет, ансамбли приедут, песни-пляски, много народу. Поехали?
Я пожал плечами – Светлояр напомнил мне о Китеже, и настроение упало.
– Так поедешь?
А действительно, чего сидеть и горевать? Все равно прошедшее не вернуть, только…
– Вы поезжайте без меня. Я позже буду.
– Лады.
Куклин вышел, на пороге подмигнув. А я посмотрел на себя в зеркало и решил бороду сбрить.
Маленькая березка рядом с надгробием. Теплый гранит памятника с фотографией. С нее на меня смотрят отец и мать. Всегда молодые и живые. Строгий полковник и добрая учительница.
– Здравствуй, мама, здравствуй, отец.
Березовая листва приветливо зашелестела.
– Вы ведь знаете все, что со мной произошло.
Легкий ветерок качнул ветку березки, будто говоря: да.
– Я видел наших предков и сражался за них.
Ветка опять качнулась.
– Но я не смог отвести всю беду от земли нашей. Не хватило сил. Простите меня.
Ветер покачал ветки и стих. И я ощутил легкое прикосновение, похожее на поцелуй. Так меня в детстве мама целовала.
– Спасибо, мама. Спасибо, отец. Я всегда чувствовал вашу поддержку. Всегда!
Я погладил теплый гранит.
– До свидания. Передайте всем нашим предкам, что я чту их и уважаю.
Затихшая было листва березы снова зашумела. Зашептала, прощаясь и, как в прошлый раз, благословляя.
Поворот на Владимирское. У трассы на перекрестке две машины ДПС. Правильно, такое мероприятие без присмотра оставаться не должно.
