Он брёл по сырому, выстывшему городу, тыкался в подворотни, останавливался под козырьками остановок. Женя позвонил через полтора часа.
– Хусаинов, ты? – радостно воскликнул он. – Как же я рад тебя слышать, старик!
– Дед, – с улыбкой прошептал Азат, вспомнив, как его недавно назвал дежурный в ОВД, а вслух добавил: – Женя, это я. Нужна твоя помощь. Дело важное и срочное.
– Насколько важное? – посерьёзнел собеседник.
– Как будто у меня броня завязла и снайпер выцеливает. У меня сын пропал. В Зону пошел, в аномальную. Мне туда надо. Срочно.
– Так… – писатель что-то прикидывал в уме. – Слушай, ты сейчас в Казани?..
– Да.
– Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?
– Голому одеться… Готов я уже, только заскочу домой, сумку возьму.
– В общем, давай так… Сейчас я позвоню своему приятелю, он тебя подхватит в Ново-Савиновском районе. У моста этого, как его…
– Тысячелетия?
– Да, точно. В общем, давай домой, собирай вещи – и на место. Он будет тебя ждать. Я сейчас в одной мятежной республике, – невесело усмехнулся. – К утру буду в Москве. Вы по М-7 как раз доедете к утру. Встретимся, всё обсудим.
Хусаинов глубоко вздохнул:
– Спасибо, Жень, ты настоящий.
К горлу подкатил ком. Вспомнились ребята из его группы. Весёлые, молодые. Он потом приходил к матери одного из погибших, казанского милиционера. Того звали Рамиль. Сквозь слёзы говорил его родителям, что парень был золотой, что его, Азата, прикрывал не раз. Обещал назвать первенца в честь героя. Обещание сдержал.
– Старик, – строго проговорил писатель, – ты не представляешь, как я тебе рад!
Без малого три часа ушло у Азата на сборы. Жена уже не плакала. Всё выплакала за годы кровавых кавказских войн. Лишь смотрела устало и отрешенно.
– Родной, привези его домой живым, – шептала она.
Хусаинов переставал скидывать вещи в рюкзак, подходил к ней, сидящей на краешке кровати, обнимал, целовал в темя, вдыхая запах её взявшихся сединой волос. Как рано его красавица Лия начала седеть…
– К утру буду в Москве, – успокаивая жену, говорил он. – Там знакомый, воевали вместе. Он придумает, как быть. Через неделю, максимум через две, будем дома.
Возле моста Миллениум Азата подобрал приятель писателя. Худощавый, лысый, с цепким, хищным взглядом. Старенькая иномарка хрюкнула, останавливаясь у тротуара.
– Ты – Монгол? – спросил водитель.
Азат кивнул.
– Запрыгивай.
По вечерней Казани ехали молча. Город будто давил на грудь, не давал сделать вдох, не отпускал. Лишь когда огни города замелькали в зеркалах обратного обзора, водитель заговорил, протягивая узкую, жилистую ладонь.
– Меня Денисом зовут. Можно просто Бубен.
Хусаинов пожал протянутую руку.
– Азат. Можно просто Монгол.
– Мне Женя обрисовал ситуацию. Расскажи подробнее, что случилось. Может, по пути ещё что надумаем.
– У меня сын с семи лет ходит на греко-римскую борьбу…
– Хорошее дело, – водитель одобрительно закивал.
– …а тут из командировки вернулся брат тренера. Участковый местный. Начал пацанам рассказывать, как в Зоне хорошо и что только там можно стать настоящим мужиком, а не под юбкой у мамаши.
– Говнюк он, – констатировал Бубен.
– …а тут мы с сыном поругались. Он поступил на бюджет как раз и первую же контрольную прогулял. Из вуза позвонили, мол, прогуливает. Мы ему – взбучку. Он обиделся. Сказал, что сам знает, как жить, и вообще в Зону уйдёт сталкером.
– Знакомо, – Бубен с прищуром глянул в зеркало обратного обзора, прижался к обочине, пропуская тёмную легковушку. На улице уже совсем стемнело. В свете фар маячила впереди легковушка, где-то далеко впереди светили огни встречной машины.
– Они к этому уроду-участковому пришли. Мой сын и ещё несколько ребят из секции, мол, хотим в сталкеры. Собирались у него оружие купить…
– Оружие? – не понял Бубен. – А откуда у того оружие?
