Лишь теперь, что называется, сложив дважды два, Азат понял, что именно в компании Бубна наведывался в Зону писатель Женя.
– Батя дома?
Девочка приветливо улыбнулась и поманила приехавших в подъезд.
– Домофон так и не поставили? – ворчал Бубен, придерживая хлипкую филенку, пока Хусаинов и девчушка проходили внутрь.
– Папка говорит, что без надобности. Злые люди проводника не тронут.
Бубен что-то заворчал себе под нос. Хусаинов расслышал лишь «…озабоченных насильников…».
По обшарпанной лестнице поднялись на второй этаж. Правая дверь была чуть приоткрыта, внутри играла тихая музыка. Хрипловато вытягивал Высоцкий: «…мне попались пр-р-ривередливые-е…»
Девочка шмыгнула в квартиру, приезжие – следом.
Широкий коридор практически сразу разветвлялся, обрастая дверьми. Прямо – тяжелая железная, справа две или три менее массивных, деревянных двери. Из всей обстановки прихожей запомнился лишь небольшой фотопортрет юной «пулемётчицы», забранный в рамку и висящий на стене сразу напротив входа, на манер иконы. Девочка была сфотографирована в светлом ситцевом платье с чёрными полосками. Белокурая, она напоминала берёзку. Довершала образ зелёная лента в волосах. Хороший снимок. Хусаинов в юности увлекался фотографией и имел представление, как нужно снимать. Здесь потрудился на славу хороший фотограф.
– Нравится фотография? – послышался откуда-то слева мягкий голос, из неприметной комнаты вышел в коридор хозяин квартиры. – Это я снимал. Здесь, за городом. Вон там, справа от Анечки, видно аномалию «Энерго».
У Хусаинова по спине пробежал холодок. Стал бы он фотографировать своего сына на фоне аномалии? Да никогда в жизни. Он бы даже жить в этом городке не решился. Зачем портить своему ребёнку детство?
– Красивый снимок, – выдавил Азат, стараясь не обидеть хозяина. – Взгляд художника.
– Папа и картины пишет, и стихи, – девочка лучилась радостью. Она встала рядом с картиной, так что обе – она и девочка-берёзка – сейчас глядели на Хусаинова, и от этого идиллического двойного взгляда делалось не по себе.
– …только он, в основном, про Зону пишет. Может, читали: «Мне виден шпиль заброшенной церквушки…»
Хусаинов неопределённо пожал плечами. Строка казалась знакомой.
– Женя пару месяцев назад Куняеву подборку Поляка давал, в «Нашем современнике» печатали. Ну, и поют любители всей этой зоновской мистики…
Азату было не важно. Он приехал не слушать стихи и не знакомиться с поэтом-художником Поляком, который снимает свою дочь на фоне аномалий. Он приехал за сыном!
– Насчёт меня вам звонил Евгений. Писатель из Москвы.
– Да, я помню… Легендарный Монгол. Он мне про вас все уши прожужжал, – Поляк – невысокий, полноватый – двинулся к металлической двери, повернул ручку и приглашающе махнул рукой, дескать, проходите, – говорил, вы бы стали отменным сталкером. У вас это от природы.
Азат молча играл желваками. Ему всё меньше нравился этот странный тип, который забалтывал, а значит, отнимал самое драгоценное – время.
Все вошли в просторную комнату, и Монгол с Бубном на полминуты, не меньше, замерли как вкопанные, шокированные увиденным. На самой длинной стене, напротив входа, была нарисована огромная карта Зоны с тысячами мелких обозначений. Поверх карты были наклеены флажки, листки бумаги, пластиковые игрушечные солдатики, машинки из «Киндер-сюрприза». Картина безумного художника, не иначе.
– Это Зона, – довольно ухмыляясь, Поляк прошел к карте – не считая этого, во всю стену, эпичного полотна и стола с ворохом бумаг, комната была абсолютно пуста. – У меня ушло на создание этой карты больше пяти лет. Вместе с проводником Артистом мы излазили всю Зону вдоль и поперёк. Были в Немане, у атомной электростанции. Чёрт возьми, она так похожа на Чернобыльскую. Просто копия. Вторая попытка Зоны к рождению, и на этот раз – удачная… В общем, мы бывали везде. Зная, как пройти через Рубеж, любой может проникнуть в Зону беспрепятственно. Например, вот тут, у девятого блокпоста, есть ма-а-ленький лаз под стеной. Через него порой выбираются сталкеры, которым не терпится гульнуть в баре «Пьяный мутант».
– К чему всё это? – перебил рассказ Поляка Монгол. – Помогите мне остановить сына и вернуть мальчика домой. Без рассказов о Зоне. Мне хватило ада на своём веку, чтобы снова слушать о нём.
Поляк согласно кивнул:
– Ладно… Можно и без долгих рассказов. Но, чтобы вы поняли… Ваш сын уже на территории Зоны. Прошел через этот лаз с группой сталкеров часа за полтора до вашего прихода. Остановить его я не мог, потому что через Рубеж их переводил другой проводник. Он мне рассказал обо всём, и я…
– Кто проводил его через Рубеж?! – рявкнул Монгол. – Почему, мля, нельзя было предупредить всех, что парня нужно задержать! Кто его провёл?
– Я, – тихо пискнула за спиной Хусаинова девочка Аня.
Разъярённый, растерянный Хусаинов обернулся к ней – такой маленькой, такой хрупкой. Такой…
– И что теперь?.. – из него будто вытащили батарейки. Руки повисли плетьми, плечи опустились.
Все молчали. Наконец, Поляк заговорил быстро и яростно:
