– Что ж поделать… – Монгол пожал плечами.
– А об оружии подумал? Начнёшь конфликтовать, и никто не продаст оружие, снарягу, еду. Поэтому стисни зубы и прими всё как есть. Таких, как Харитон, нельзя раздражать.
– Думаешь? – Монгол решительно поднялся с крыльца и быстро зашагал по росной траве к бункеру.
– Ой, бли-и-ин, – Спрут побежал следом. – Слушай, слушай… как там тебя… Монгол… Не делай этого. Стоит тебе повздорить с торговцем – и можно считать, что твой путь закончится здесь.
Хусаинов не слушал. Он шел к бункеру, спокойный с виду, но внутренне кипящий от ярости. Дверь оказалась заперта, что представлялось странным. Вчера вечером, почти ночью, она была нараспашку… Постучался. Спрут уже нагонял.
– Кто? – ахнуло за дверью, будто спросонья заворочался огромный зверь.
– Хусаинов. Монгол.
– Какой, нахрен, монгол? – застучало, зазвенело. Дверь начала приоткрываться.
Монгол не дождался. Рванул её на себя, влетел в бункер. Человек, открывший тяжелую створку, оказался вовсе не торговцем. Это был тот самый сталкер Штифт.
– Какого хрена тебе надо? – спросонья охранник Харитона ничего не понимал.
– С торговцем поговорить.
– Спит он, не до тебя…
Монгол не стал слушать – отстранил Штифта, пошел дальше, вглубь бункера.
– Э, мужик, – долетело сзади.
Хусаинов обернулся. Штифт схватил его за плечо, потянул назад, пытаясь вытолкнуть за дверь. Не тут-то было. Молниеносным движением татарин сбросил руку сталкера со своего плеча и двумя короткими ударами под дых и по шее уложил того на бетон. Спрут взвыл:
– Да что ты делаешь, олень! Ты же нам всем смертный приговор выпи…
– Замолчи! – рявкнул Монгол так яростно, что Спрут отшатнулся, – слушай меня. Я сейчас иду к торговцу, а ты караулишь этого. Он очнётся не скоро, но мало ли… Заходи в бункер и запри за собой дверь.
Выдернув из кобуры на ремне Штифта пистолет, Монгол двинулся по коридору, вниз по лестнице. Там была ещё одна дверь, уже не запертая, приоткрытая. Распахнул её, вошел в помещение, надвое разделенное решеткой. Тут вчера ждал его торговец, солгавший о встрече с Ромкой. Следующее помещение – направо. Хлипкая филёнка распахнулась, обнажая лоснящийся тишиной полумрак.
– Эй! – крикнул Монгол.
На звук кто-то заворочался в глубине комнаты, на свет выкатился заспанный, одетый в засаленный халат торговец. Чёрт возьми, он даже в Зоне носил халат и тапочки на толстых, поросших чёрным волосом ногах.
– Ты кто такой? Где Штифт? Чё вообще происходит, – обрушился на Монгола шквал полусонных вопросов.
– На какой сначала?
– Чё?
– На какой вопрос сначала отвечать?
Харитон всё ещё ничего не соображал.
– Ты кто? – тупо протянул он, растирая ладонями затёкшее лицо.
– Монгол, – рука с пистолетом взметнулась, дуло прижалось ко лбу торговца, словно пистолет целовал холодными губами лоб потенциального покойника.
Оружие было странным, это оказался вовсе не пороховой «Грач», а переделка под короткие иглы-инъекторы. Что там, в инъекторах – бог весть, но Харитон вряд ли спросонья понял, чем тычут ему в лобешник.
– Слушай меня. Мой сын Рамиль Хусаинов со своими друзьями приходил сюда. С ними был мужик лет тридцати. Сильный, подкачанный, и несколько пацанов. Они приходили к тебе закупаться снарягой и оружием. Что ты им продал? Куда они могли пойти потом? Куда?!
За спиной Монгола замаячил ошалевший от картины допроса Спрут.
– Эй, Спрут! – взвизгнул завидевший сталкера Харитон, – вали его, Спрут!
Сталкер не двинулся с места, будто врос в бетон.
– Да я тебя! – переключился на Хусаинова торговец, – потом порву на…
– Молчать, – зашипел Монгол и ещё плотнее прижал ко лбу Харитона пистолет. – Что они покупали?
– Снарягу, – окончательно проснувшись, толстяк глупо хлопал поросячьими ресницами.
– Какую?
– Ну, что ты хочешь услышать? Что продал самое говённое по самой высокой цене? Да, я продал…
