Он открыл портмоне и достал несколько купюр. Глаза Иванова алчно заблестели, дернулся кадык, но за минуту из его открытого рта не выпало ни слова. Павлов успел подумать, уж не ошибся ли он в натуре инспектора, но Иванов сумел справиться со ступором, и слова посыпались из него, как орехи из неожиданно прохудившегося кулька.
– Стою я, значит, на обочине, утро, на трассе никого, а они мимо… – начал рассказывать Иванов, обращаясь к Павлову, как старому знакомому, – За рулем девица, рядом с нею вроде тоже… Я думаю, дай стопарну… и тут меня осенило, ведь это тот 'Альфа Ромео' про который нам сегодня сверху телеграммку отбили! Я по газам и за ними, думаю, дай, проедусь, задерживать ведь не велели…
– Надеюсь, фонари не включали, – буркнул Виктор, скосив глаза на казенную девятку.
– Я, Виктор Федорович, вообще на другой машине был, там и бортовых надписей нет, – с вежливым цинизмом, присущим сотрудникам ГИБДД, ответил Иванов.
– Не обижайтесь, – миролюбиво попросил Виктор.
– Да чего там, – снисходительно сказал Иванов и продолжил. – Ну еду я тихонечко за ними, а они возьми и остановись. Девица, что рядом с водительским местом сидела, вышла, но тут же снова вернулась в машину. Я обратил внимание, у нее вроде как руки забинтованы…
– Руки?
– Да, ладони, пальцы большие только торчат.
– Вы что, так близко от них остановились?
– Зачем? У меня классный цейсовский бинокль, – гордо ответил на очередную глупость собеседника Иванов.
– Что еще вы разглядели?
– Девка – косоглазая, – он усмехнулся и уточнил, – то есть глаза у нее раскосые, на эскимоску похожа. Или на чукчу.
– На чукчу?
– Ну, народы Севера, так сказать…
– Понятно. Дальше.
– А дальше они медленно проехали еще метров триста и съехали с трассы на проселочную к Трегубово.
– Что это за Трегубово? Деревня? Поселок?
– Деревня, Тихоновского района. Дворов двадцать. Машину подогнали к крайнему от леса дому, принадлежащему деревенскому пастуху Сундукову. Его и с трассы видно.
– Показать можете? – попросил Виктор.
– Могу.
Иванов, махнув рукой прорезиненному инспектору, сел на переднее сиденье внедорожника. Виктор плавно двинулся от поста по трассе.
– Хороша игрушка, 'Дискавери', – заметил, завистливо причмокивая Иванов.
– Неплоха, – скромно похвалил любимицу Виктор.
– Самая крутая из 'Лэнд Роверов', а идет-то как, словно плывет, – продолжал инспектор.
– Моя девочка может быть и жесткой, но проблем с ней у меня еще не было. Тьфу, тьфу, – на всякий случай сплюнул Виктор. – Так вы говорите, отсюда недалеко?
Иванов нехотя свернул с любимой темы, и ответил:
– Рукой подать, километра два не более.
Скоро показался пролесок, и в просветы стало видно деревеньку.
– Трегубово, – объявил Иванов.
Виктор затормозил на обочине, все еще скрываемой пролеском:
– Денис Сергеевич, раз уж вы мне оказываете помощь, то я вас попрошу подсказать мне, где лучше остановить машину так, чтобы вести наблюдение и не быть замеченным.
– Можно сказать, вам повезло, – Денис Сергеевич яростно поскреб затылок, словно активизируя мозговую деятельность. – Дом Сундукова стоит на отшибе, фасадом к трассе, слева лесополоса, в ней и укроетесь, на такой мощной машине и съезд, и выезд не проблема. Сундуков мужик пунктуальный, выгулы стада точно в срок. Так что в определенное время гости останутся одни.
– Простите, Денис Сергеевич, а откуда вы так осведомлены?
– Да друган мой, Валерьян Сундуков, иногда за поллитрой вместе сидим. Хотите, в гости могу заглянуть, на разведку, так сказать?
– Не надо. Вспугнем.
– Хорошо, позвольте только вопрос… – Иванов снова поскреб затылок.
– Давайте, – добродушно согласился Виктор.
– Там ваша жена? – глаз Иванова хитро блеснул из-под кокарды.
– Ммм… Нет.
– Ну, знать, подружка. А?
– Подружка, – Виктор вдруг решил, что так, пожалуй, будет лучше.
– Угадал! – обрадовался Иванов. – У меня глаз – алмаз, сразу вижу, мается мужик.
А ради чего по кустам хорониться? Ясно дело – баба.
– Вас не обмануть, – подмигнул инспектору Виктор, и снова достал портмоне. – Спасибо, вот в виде премиальных…
– Что вы, что вы! Ну да ладно, и вам спасибо. Не дурак, рот на замок. Дело-то семейное. А если…
– Не надо. Дальше я сам.
– Ну, раз так, вам сюда, вот съезд, видите? А меня Петрович в миг подберет, или попутной, я ж при параде.
– Удачи вам, Денис Сергеевич и еще раз спасибо.
Дверь внедорожника хлопнула и Виктор начал съезд к лесополосе.
Тина сидела на заваленном бумагами столе в кабинете Бернса. Короткое платье в горошек, нога на ногу. Волосы стянуты в длинный хвост. В сверкающих бриллиантами пальцах – сигарета. За дубовой дверью послышался гневный возглас Романа Израилевича:
– Я научу вас работать! Разгоню шарашку, к чертовой матери! Час назад звонили с киностудии, мало того, что никто в этой богадельне не оказался достаточно компетентным, чтобы ответить на вопросы, так еще и факс умудрились потерять!
– Роман Израилевич, – раздался возражающий голос референта, – вы же сами меня командировали в налоговую, а факс принят, он у вас на столе.
Молоденький симпатичный референт расторопно заскочил в кабинет, опережая Бернса, задержанного еще каким-то вопросом, и онемел. Тина глубоко затянулась, эротично сомкнула пухлые губки, выпустив струйку сигаретного дыма. Референт поперхнулся и, сглотнув, промолвил:
– Тина Андреевна, фак-с-с…
– Это ты мне?
– Я имею в виду бумажку такую…
– Бумажку? – издевалась Тина.
– Она на столе лежит… – осмелился референт.
– Под моею задницей? Ну, так возьми, – сказала Тина и приподняла бедро.
Короткое платье взметнулось вверх и обнажило часть шикарного бедра в тонком кружевном чулке. Референт попятился, не сводя глаз с кремовых кружев и загорелой кожи.
– Что здесь происходит?!! – взревел вошедший в кабинет Бернс, и в миг стал багровым.
– Мы это… фак…с-с ищем, – наслаждалась сценою Тина. – Не так ли Давидик?
Давид ошеломленно молчал. Бернс сгреб со стола Тинку и одернул горошек платья.
– П-шел к черту! – рявкнул он референту и тот удалился.
Пожав плечами, Тина села в кресло Бернса.
– Я же тебя просил, – шипел разгневанный Бернс, – неоднократно просил, что бы ты не заявлялась вот так, без приглашения! Весь офис шеи свернул! А я думаю, что случилось? Никто ничего не соображает, сказать не могут, блеют. Еще и на стол уселась! И в кресло мое! Убирайся!
– Ах так, Роман Израилевич! – совсем по-деревенски вперила руки в бока Тина, топнула ножкой и,
