момента появления на политической арене. Есть еще третий вариант, при котором совсем ничего не произойдет: они не заключат соглашения, второй тур пройдет при том же соотношении сил, и его исход будет столь же непредсказуем.
В каком-то смысле это самое вероятное развитие событий, что и внушает тревогу Впервые за всю историю Пятой республики практически невозможно предсказать результаты выборов; кроме того, и это главное, ни одна из двух партий, оставшихся в гонке, не имеет ни малейшего опыта в принятии управленческих решений ни в общенациональном, ни даже в местном масштабе; в политике они просто дилетанты.
Допив пиво, Таннер посмотрел на меня своим умным взглядом. На нем был пиджак в клетку “принц Уэльский” поверх майки поло; он был доброжелателен, проницателен и напрочь лишен каких бы то ни было иллюзий; скорее всего, он подписан на журнал
– Ну, что, ждем вас завтра вечером? – спросил он, знаком попросив у официанта счет. – Я заеду за вами в гостиницу. Мари-Франсуаза очень обрадуется, вот увидите.
Над площадью Консулов сгущались сумерки, и заходящее солнце окрашивало светлые камни домов в рыжие тона; мы стояли перед дворцом Раймонди.
– Это же очень старая деревня, да? – спросил я.
– Очень старая. И Мартель – не случайное название… Как известно, в 732 году Карл Мартелл разбил арабов при Пуатье, остановив тем самым мусульманскую экспансию на север. Это была действительно решающая битва, положившая, по сути, начало средневековому христианству; но там все было сложнее, завоеватели отступили не сразу, и Мартелл еще несколько лет сражался с ними в Аквитании. Позже он одержал еще одну победу, неподалеку отсюда, и решил в знак благодарности возвести церковь; на ней изображен его герб, три скрещенных молота. Вот вокруг этой церкви, которая была впоследствии разрушена и восстановлена в четырнадцатом веке, и возникла деревня. Конечно, между христианством и исламом произошло множество баталий, вообще военные действия издавна являются одним из основных занятий человечества, война
Я протянул ему на прощание руку. Он немножко наигрывал, изображая из себя ветерана спецслужб, этакого старого мудреца не при делах и т. д., но ведь его уволили совсем недавно, так что ему потребуется время, чтобы войти в новый образ. В любом случае я был очень рад, что он пригласил меня к себе, уж портвейн-то наверняка будет отменного качества, да и в достоинствах предстоящего ужина я тоже не сомневался, он не был похож на человека, легкомысленно относящегося к вопросам гастрономии.
– Посмотрите завтра телевизор, постарайтесь проследить за политическими новостями, – бросил он мне, уходя. – Готов держать пари, что-нибудь да произойдет.
Новости не заставили себя ждать: в начале третьего сообщили, что ЮМП, ЮДИ[12] и социалисты договорились о коалиции, о создании правительства “широкого республиканского фронта” и поддержке кандидата от Мусульманского братства. Перевозбужденные журналисты, сменяя друг друга всю вторую половину дня, пытались разузнать побольше об условиях этого договора и распределении министерств, но неизменно получали в ответ рассуждения о тщете политиканских спекуляций, назревшей необходимости национального согласия, проливании бальзама на раны разобщенной страны и так далее. Все это было ожидаемо и давно понятно, чего не скажешь о возращении на политическую авансцену Франсуа Байру. Он и правда согласился
– Байру – это гениальная идея, просто гениальная, – воскликнул, когда я вошел, Ален Таннер, буквально дрожа от восторга. – Признаюсь, о нем я в жизни бы не подумал; нет, он большой молодец, этот Бен Аббес…
Мари-Франсуаза встретила меня сияющей улыбкой; она не только, судя по всему, рада была меня видеть, но и вообще прекрасно выглядела. Наблюдая, как она суетится на кухне перед разделочным столом, в фартуке с юмористическими надписями типа “Не кричите на кухарку, это дело хозяина”, трудно было представить себе, что еще несколько дней назад она читала лекции аспирантам о том, в каких необычных условиях Бальзак правил корректуру “Беатрисы”. Она приготовила вкуснейшие тарталетки из утиной шейки с шалотом. Ее муж в страшном возбуждении открыл одну за другой бутылку кагора и сотерна, но спохватился, что я непременно должен попробовать его портвейн. Пока что я не совсем понимал, почему возвращение Франсуа Байру на политическую арену такая уж
