— Зачем нам уезжать из Лондона?
— Марсиане, следует ожидать, направятся сюда, — спокойно произнес он. — Лично я не имею никакого желания присоединяться к комитету по встрече. В кристалле я только что видел, как они с нами обращаются — предпочитаю больше ничего не говорить, даже тебе. Я намерен следить, как развиваются события; мы должны быть готовы уехать, когда эти события станут развиваться в неподобающей близости от нас.
— Холмс тебе написал. Он дома?
— Во всяком случае, был там, когда писал мне.
— Ты поедешь к нему?
— Не сейчас. Лучше оставаться здесь.
Наступила ночь. Небеса разверзлись потоками дождя и раскатами грома. Челленджер размышлял над тем, как станут справляться с ненастьем захватчики с засушливого Марса; но был ли Марс, думал он, родной планетой этих существ? Зазвонил телефон. Кто-то из Лондонского университета спрашивал профессора Челленджера, но в трубке трещало и скрежетало, голос пропадал, и он так и не понял, кем был и что хотел говоривший. Нервный голос вскоре затих, связь прервалась. Челленджер бросил в мертвый аппарат несколько презрительных фраз и повесил трубку.
В воскресенье снова распогодилось, показалось яркое солнце. Улица была заполнена возбужденными людьми. Выйдя из дома, Челленджер направился к кучке мужчин на углу; они громко спорили, перебивая друг друга.
— Есть новости о марсианах? — спросил Челленджер. Гулкий бас профессора заставил всех обернуться.
— Вон старина Джэрвис там был, мистер, прямо на том самом месте, — сказал один из мужчин, указывая на бледного пожилого человека в клетчатом пальто и кепке.
— Правда, сэр, чистейшая правда. Больше я туда ни ногой, вот так, сэр. Господь мне свидетель, эдак они весь мир поджечь могут, — серьезно произнес тот.
— Да-да, я видел, что они уже начали. Скажите-ка, любезный, как именно они оперируют?
— Перируют, сэр? — переспросил Джэрвис. — Благослови вас Господь, только никак я не желаю, чтоб они на мне перировали или еще чего делали. Побежал я на утренний из Уокинга, а назаду весь дом мой горел, как огонь в жаровне, сэр. Ни жены у меня, слава Богу, ни деток, никто тут меня не держит. Поеду в Глазго, раз так вышло.
— Термин «оперируют», — проговорил Челленджер, который явно считал, что ведет беседу с достойным уважения терпением, — подразумевает
— Не пойму что-то, сэр, — беспомощно заморгал старик.
— Как справедливо заметил в подобном разговоре доктор Сэмюэль Джонсон[16], я не обязан обеспечивать вас пониманием. Расскажите мне в конце концов, как действуют марсиане.
— Чуток их видел и мне хватило, сэр. Ходят в таких больших, высоких штуковинах, выше церковного шпиля, на трех ногах…
— На трех ногах? — повторил Челленджер.
— Ну в точности табуретка для дойки, а поверху колпак, вот так. Крутится туда-сюда и лучом светит, будто сам дьявол. Слышал, целый полк изжарили, вот так, сэр. Одна радость, я того не видел.
Челленджер грузно развернулся и направился к дому. Он вновь попытался связаться с Холмсом, после собрался было предложить свои услуги военному министерству, но издерганные телефонные барышни не смогли соединить его ни с одним из номеров. С гневным рыком Челленджер повесил трубку.
Под звон церковных колоколов, доносившийся из окон, в кабинет Челленджера вошел Остин с газетным выпуском в руках. Кривые строчки плясали на листе под гигантскими, кричащими заголовками. В Серрэе, как сообщалось, упал третий цилиндр. Марсиане теперь быстро перемещались с места на место в боевых машинах; описания этих механизмов были туманны — говорилось только, что они представляли собой громадные, чрезвычайно сложные по своему устройству конструкции, которые передвигались на трех суставчатых ногах со скоростью железнодорожного экспресса. Далее говорилось, что посредством непостижимого теплового луча марсианские машины уничтожили ряд артиллерийских расчетов. Помимо этих обрывочных сведений, газета не содержала ничего членораздельного.
Ближе к вечеру Челленджер вышел на улицу, намереваясь подробнее расспросить беженцев из Серрэя. На ступеньках Энмор-парка устало сидел молодой человек в помятой одежде, весь мокрый от пота. По приказанию Челленджера, Остин вынес хлеб, холодное мясо и стакан эля. Молодой человек пребывал в очевидном потрясении, но сумел достаточно внятно рассказать о своих приключениях.
Он был клерком из адвокатской конторы и на выходных навещал друзей в их загородном домике в Серрэе. Ему довелось увидеть марсиан в деле, так что клерк считал себя счастливчиком, поскольку смог спастись и вернуться в Лондон. Марсиане, рассказал он Челленджеру, с легкостью и без всякой жалости уничтожали дома и целые деревни, но в первую очередь их внимание было обращено на транспорт и связь. Боевые машины планомерно разрушали железнодорожные пути и телеграфные линии.
— Иными словами, — подвел итог Челленджер, — они скорее стараются разрушить наш жизненный уклад, чем сразу нас уничтожить.
