владеет, кто пользуется авторитетом среди людей.
Серый незаметно следил за Аланом и рассуждал.
…После болезни конт еще плохо говорил, иногда запинался или долго вспоминал слова, но ворожея сказала, что это со временем пройдет. Так бывает после сотрясения мозга. А его здорово ведмедь помял, до сих пор все удивлены, что выжил. Вот сейчас он нахмурился, а только что улыбался. Странный он стал, недаром народ по углам шепчется, что кончина старого конта изменила Алана. Много бают о скоротечной смерти Сани Валлида. Говорят, что они с сыном не поделили дочь барона Хвата, что перед смертью старик проклял Алана мужским бессилием, и теперь конт сторонится женщин. Рыжая Эльса еще до того как Нанни выгнала ее из замка рассказывала, что сама видела, как дух старого конта прилетал в храм и каялся, а потом влетел в окно спальни кира Алана. Бабы говорят, что он забрал у сына и унес во Тьму то, что сам любил больше всего – слабость к женщинам, вспыльчивость, жестокость. Чтобы его сын стал мудрым правителем. Да только его ли это сын?..
Серый пришел в Кровь за десятидневку до рождения Алана, и он прекрасно помнил, что отец ребенка даже не подошел к кроватке с новорожденным. Молодой боец в тот день стоял часовым у двери в спальню госпожи. Он помнил, как прибежала Нанни с ворохом тряпок, приказала наносить горячей воды, потом появился хмурый Рэй в сопровождении нескольких служанок, но он пробыл у госпожи недолго, вышел и простоял у двери рядом с безусым еще Серым, пока все не закончилось. А отец ребенка так и не пришел. Узнав о начавшихся родах, он уехал на охоту. Первый раз ему показали младенца через десятницу, и опять Серый нес караул у кабинета конта. Он слышал, как кир Сани шипел плачущей супруге: «Лучше бы вам было утонуть вместе с вашим любовником, чем так позорить мой род! Постарайтесь, чтобы ублюдок не попадался мне на глаза». С этими словами конт выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. И сразу прибежал перепуганный Рэй, он зашел в комнату, и Серый услышал сдавленные рыдания кирены Ксаны и тихий голос капитана. Тогда он еще решил, что Рэй слишком близок с госпожой, но, впервые увидев черноглазого и черноволосого Алана, понял, что отцом виконта был кто-то из мирийцев. Иногда в порты прибрежных земель заходили легкие корабли из Мирии, и стройные смуглые моряки далекой страны вскружили голову не одной женщине. Сложив немногочисленные слухи, которые гуляли по замку, Серый только уверился в своих подозрениях, о которых никогда никому не говорил и говорить не собирался. Кирена Ксана была женщиной необыкновенной красоты, почти все мужчины Крови ей симпатизировали, и он никогда не посмеет порочить память о ней. К сожалению, от матери Алан унаследовал только форму глаз.
Серый про себя пожелал кирене Ксане светлого посмертия и вернулся к созерцанию тренировки.
Виктория искоса следила за воином и заметила задумчивые взгляды, которые он на нее бросал. Очень подвижное и эмоциональное лицо. Серый хмурился, когда кто-нибудь из его отряда оступался или падал, и громким шепотом выражал свои мысли. Виктории он напоминал спортивного болельщика. Сжатые кулаки, тихие ругательства, подбадривающие крики и угрозы сгноить «неуклюжих выкидышей бешеной крысы» на стенах.
– Серый, возьми меч и встреть этих увальней сразу за последним препятствием. Кого бы дать тебе в пару? – Виктория оглянулась.
– Я с удовольствием разомнусь, – раздался голос, при звуках которого тепло затопило желудок.
Иверт и Серый бодро побежали в конец полосы, прихватив с собой по паре деревянных мечей. А к ней подошел мастер Семон. Виктория заметила Ольта с котомкой в руках, оставшегося стоять в стороне.
– Доброе утро, киры. Кир Дарен, прошу, выслушайте вашего слугу.
– Бывшего слугу, – буркнул Дар, но нехотя пошел за мастером.
Виктория сделала вид, что увлечена учебным боем. Бойцы, дошедшие до финиша, пытались пройти через заслон, в котором стояли Серый и Иверт, а к первому рубежу уже выходила следующая двойка. Виктория заметила, что техника боя у игуша и капитана совершенно различная. Иверт больше двигался, его меч мелькал со всех сторон одновременно, а Серый практически не сходил с места, нанося скупые, но сильные удары. Однако в паре эти двое успешно противостояли уже тройке бойцов. Четвертый сидел у ограды. Он был условно убит и теперь кривился, рассматривая наливающийся синяк на руке.
– Берт, пошли кого-нибудь за водой, – не отрываясь от интересного зрелища, попросил конт.
– Я принесу. – Саника, легко перепрыгнув через забор, побежал в замок.
Оська уже слегка охрип, но продолжал петь. В очередном куплете шаман забрался на гору и пытался разжечь костер при помощи молнии. Естественно, там тоже фигурировала грудастая красотка. В этот раз без хвоста, но зато ее кожа была из лавы, и шаману пришлось искать способ потушить пожар у себя в штанах нетрадиционным методом – ведром холодной воды. Каждый куплет Оськиной песенки встречался дружным хохотом. Шут был доволен и старался из всех сил.
В руку ткнулась мокрым носом Кусь. Виктория погладила суку по прижатым к загривку иглам. Сейчас они были не страшны, но во время боя тау поднимали их вверх, и это делало животных во много раз опаснее.
– Где ты бегала, подруга? – ласково спросила, целуя любимицу в мокрый нос. И отчего раньше эти животные казались Виктории безобразно страшными?
Кусь положила большую голову на вытянутые лапы и благодарно заурчала. Если не видеть ее вытянутой зубастой пасти, можно решить, что это кошка. Кошка с внешностью крокодила.
– Здравствуйте, кир Дарен.
