что чувства зарождаются в сердце, ее же эмоции были напрямую связаны с желудком. Страх образовывал горький ком, ненависть и злость разливались болезненным огнем, скорбь бурлила черной горечью, а любовь ассоциировалась с горячим вином, выпитым в холодный день. Но, как бы она ни пыталась не думать о Берте и бароне, мысли постоянно возвращались к этим двоим. Она была уверена, что покушения – дело рук ее любезного друга Кайрата, и хотя пока не понимала мотивов его действий, уже ненавидела барона всем сердцем. А еще она помнила изуродованную рабыню, и это никак не приближало Линя к долгой и счастливой жизни. Виктория смотрела в небо и придумывала для барона самые извращенные смерти… много смертей… очень много… Она знала, что никогда не сделает того, о чем мечтала, но думать об этом было приятно, поэтому губы конта кривила довольная улыбка. Если бы Линь умел читать мысли…
Раздался протяжный крик-вой, от которого по лицам окружающих прокатилась волна ужаса. Кайрат Линь резко оглянулся, и она заметила в его глазах страх.
– Брат Искореняющий умеет спрашивать, – с нервным смешком произнес кир Кайрат, опуская руку на рукоять меча, словно ища в нем защиты. – Не знаешь, кто он?
Виктория вопроса не поняла, поэтому молча покачала головой. Ее не покидало ощущение, что нельзя просто сидеть сложа руки, что надо как можно быстрее воссоздать картину событий и действовать, уже исходя из нее. Жажда деятельности прямо-таки распирала ее. Барон еще постоял рядом, затем, сославшись на неотложные дела, наконец-то уехал, прихватив с собой своих воинов и часть рабов. К Виктории подошел Рэй.
– Что узнал? – нетерпеливо спросил конт.
– Мы смогли проследить следы до развилки, там у них была встреча с игушами, затем трое ушли в горы, а разбойник ускакал в сторону моря.
– Откуда знаешь про игушей?
– Вы же видели их коней, у них копыта в два раза меньше, чем у равнинников. Думаю, тот, кто забрал парня, продал его горцам, – зло буркнул Рэй, стукнув кулаком по дереву и прислушавшись к воплям, раздающимся со стороны поляны, куда свели пленных. – Можно нагнать, да мало нас для боя. Здесь лучше хитростью действовать.
– Волк? – отрывисто спросил конт.
– Нет, скорее племя Черного Ястреба. Что будем делать, кир Алан? Берт хороший парень, но стоит ли рисковать ради него?
– Стоит, Рэй. Каждый мой человек должен знать, что конт Валлид не бросает своих, – уверенно произнес Алан. А как иначе?
– Тогда, может, я возьму гарнизон и вдарю по срамникам?
– Как ты назвал горцев? – Такого слова она еще не слышала.
– Срамники и есть, – сплюнул Рэй. – Дикие люди. У них даже богов своих нет, взывают к духам. Так что, скачем в замок за подмогой?
Виктория отрицательно покачала головой, оголять Кровь она не хотела. Может быть, враг только этого и ждет? И нападет, когда в замке не останется воинов? Паранойя – это то, что помогает выжить, и пренебрегать ею она не собиралась, по крайней мере, на этой стадии.
Крики перешли в захлебывающийся плач и резко стихли, а спустя минуту к ним подошел Искореняющий, на ходу стирая желтой тряпкой кровь с длинного тонкого шила. Виктория, прищурившись, наблюдала за ним, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ксена за плечи и не вытрясти из него информацию.
– Болт – это главарь шайки – с кем-то встречался два дня назад, и когда приехал со встречи, был очень доволен. Сказал, что если удастся провернуть одно дельце, то ватагу никто не тронет, еще и заплатят золотом. Они должны были схватить какого-то благородного и передать его посланникам в определенном месте. Главарь с тройкой верных людей еще вчера ушел из ватаги. Считаю, он просто кинул подельников нам на расправу, а сам выкупил себе свободу в обмен на вашу жизнь. Думаю, после того как ему не удалось пленить конта, он прихватил безоружного Берта. Возможно, те, кому он должен был отдать пленника, не знали, как он выглядит? А может, им было все равно. Это все, что мне удалось узнать.
– Рэй, – повернулся Алан к капитану, приняв решение, – бери двоих бойцов, запасных коней и доставь мне этого сбежавшего Болта.
– За шею приволоку ватажника, – потряс кулаком воин.
– Живым, Рэй! Я хочу сам его убить, – проскрежетал зубами конт. – По его вине мы потеряли двоих наших товарищей, убитых подло, из засады, в спину. – Виктория не стала уточнять, что этот способ умерщвления себе подобных у нее тоже значился в любимых. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку.
Через час, погрузив убитых на лошадей, они отправились в обратный путь. Пленных хитро связали за шеи одной длинной веревкой, и они бежали следом под присмотром воинов. Изредка раздавались свист кнута и крики, слыша которые, Виктория ощущала неприятный холод между лопаток, но затем один из воинов рассказал, сколько бед успела принести банда, и она перестала обращать на это внимание.
Они уже проехали развилку Висяка, когда впереди показался купеческий обоз, его сопровождал большой отряд наемников. К конту подъехал один из воинов его гарнизона.
– Кир Алан, купцы спрашивают, не продаете ли вы рабов?
Виктория растерялась – пленные ей были не нужны, но и продавать огульно людей в рабство она не была готова. А вдруг не все они злодеи? Может быть, у некоторых не было выбора? Как поступить? Как отличить беглого раба, не выдержавшего издевательств садиста-хозяина, от маньяка-убийцы,
