— Наверное, — предположил Славута, — они извели друг друга. Начисто. Или вместе провалились в какие-нибудь темные места.
Тарус медленно приблизился к ларцу, от которого исходило неясное тепло. Ларец был настолько чужд злым чарам, что отторгал их, хотя не раз они обрушивались в его резную душу. Руны на мече Таруса и фиолетовый камень ларца заискрились, тихонько потрескивая.
— Гляди-ка! — удивился Похил. — Он признал тебя, чародей!
Тарус протянул руки и коснулся выпуклой крышки. Сноп фиолетовых искр взметнулся в воздух, пощекотав ладони чародея. Ларец и вправду был теплый. Медленно, словно пытаясь растянуть мгновения, Тарус поднял крышку и заглянул внутрь. Девять кожаных переплетов с золочеными надписями взглянули на него.
— Книги, — прошептал Тарус. — Я искал вас десять лет…
Все сгрудились у камня, в надежде заглянуть в ларец. Вишена, поглазев на причудливо завитые буквы, вздохнул и подумал: «Нужно попросить Таруса, чтоб выучил читать на каком-нибудь из древних языков… Может, там и вправду дельное что найдется. Кто-то ведь это писал, не жалел времени и сил…»
Вдоволь налюбовавшись, Тарус опустил крышку, спрятал меч в ножны и взял ларец за ладные металлические ручки.
— Все! Уходим отсюда!
Без всяких помех они поднялись на поверхность и вышли из арки. Но едва отошли на десяток шагов, под землей что-то глухо заурчало, Драконья Башня, и так полуразрушенная, тяжко дрогнула, сложилась как глиняный домик, и рухнула, став настоящей руиной. Серая пыль взметнулась облаком и повисла в воздухе, медленно опадая.
— Это знак, други, что пора возвращаться домой! — сказал Тарус негромко.
Вишена глянул на перевал — там никого уже не было, даже грифонов в воздухе не видать. Наверное, гномы обратили аргундорцев в бегство и бросились вдогонку, чтоб на их плечах ворваться в черные замки Аргронд и Торибал. Иллурия жила войной. Воинов Лунных Заводей, сошедших с флотов и спешивших с юга эльфов и солдат Сириана, Ушедшие-в-поиск так и не дождались.
Они собрались на месте ночевки — тринадцать датов, двадцать девять арранков и пятнадцать людей из дружины Боромира. Шестнадцатый — Яр — спал, одурманенный зельем Таруса. Они добыли Книги. Все-таки добыли.
— Где наших похороним? Здесь, или на родной земле? — спросил Похил.
— По крайней мере, — сказал Тарус, — в родном Мире. Ты можешь стоять, Боромир-Непоседа?
— Смогу…
Ему помогли. Ослабевшей рукой Непоседа обнажил изумрудный меч и вытянул его перед собой. Вишена и Йэльм, не дожидаясь приглашения, стали рядом. С чистым звоном три клинка скрестились, а в изумрудах родился ободряющий свет. Ход открылся перед путниками, и вел он на этот раз не в чужие незнаемые земли, а домой.
Перед тем, как уйти, Вишена оглянулся. Красноватое солнце над болотами, неприступная Аргундорская гряда и руины Драконьей Башни у подъема к перевалу — такой запомнилась ему Иллурия. Ему, кондотьеру Белого Воинства Сириана. Бывшему кондотьеру.
Глава 18
Осень над Андогой
Погибших похоронили на слуде над тихой рекой. Сверху была видна вся округа; на дальнем берегу стеной стоял лес. Магнус с Омутом принесли несколько камней и поставили на могилы. Привычное солнце, оранжево-желтое, а не красное, светило с пронзительно голубых небес, а там, где осень коснулась ладонью крон берез и осин, листья пожелтели и высохли. Верно, стоял конец сентября.
Они находились сильно к северо-востоку от Лойды, днях в десяти, если пехом. На пути лежало всего одно селение, да и то ближе к Лойде. Йэльм рассудил, что датам на юге делать нечего, и решил уводить своих на северо-запад, к морю. Так и не выяснили, сколько прошло в родном Мире времени,
