Он подставил незащищенную руку, и Скиит преданно оседлал ее. Страшные кривые когти не оставили на коже ни единой царапины.
— Лети! Отыщи людей! Люди, Скиит! Люди!
Пестрая птица взмахнула крыльями и ринулась в прозрачную бездну. Маховые перья разошлись, и крылья стали похожи на человеческие руки с растопыренными пальцами. Совенок устремился к недалекому Листу, и Хасту показалось, что его не догнала бы даже молния.
— Скиит! — пискнул его пернатый друг, а потом защелкал и засвистал — впервые в жизни по-взрослому.
Хает еще долго слышал трели, постепенно утихающие, растворяющиеся в шепоте Высоты. Он сел на кромку и стал ждать, пристально уставившись на соседний Лист, так, что стали болеть и слезиться глаза.
Он ждал долго, Солнце прошло зенит и начало клониться к точке сегодняшнего заката, а он недвижимо сидел перед рыхлым валиком третьей кромки. Хотелось есть, но никакая сила не прогнала бы сейчас Хаста с его поста. Он ждал возвращения Скиита, не в силах поверить, что одиночество продлится и дальше. Шесть лет, даже больше — с него вполне хватит…
Крошечную точку, отделившуюся от Листа, Хает заметил сразу же. У него перехватило дыхание. Вглядываясь до рези в глазах, Хает почувствовал, как взмокли ладони.
Скоро не осталось сомнений: к Листу-отшельнику приближался человек на крыльях-семенах клена. Причем на двойных, это Хает понял по слабому изгибу лопастей на виражах.
Он стоял, еще не веря в спасение.
А когда человек приблизился, Хаст чуть не сполз с кромки на зеленое тело Листа: не узнать ло Гри было трудно. Друг, верный друг детства летел на выручку!
Хает почувствовал, как по щекам потекли слезы. Он замахал руками, и ло Гри, чуть наклонив крылья, заскользил прямо к нему.
Через минуту ло Гри сел и отстегнул упряжь; две пары намертво связанных крыльев легли между кромками. Хает… нет — снова ло Хает бросился к другу, растопырив для объятий руки.
Почему-то ло Гри молчал, хотя ло Хаст ждал бурных приветствий. Вскоре он понял почему.
Ло Гри расстегнул сумку и вынул оттуда пестрое тельце молодой певчей совы. С лапы свисала алая ленточка с письменами.
Ло Хает замер.
— Извини, — глухо сказал ло Гри. — Я ее убил…
Он опустил трупик Скиита у ног потерянного и найденного спустя шесть с половиной лет приятеля.
Ло Хаст склонился над враз ставшим жалким и безжизненным комочком плоти и окровавленных перьев. Было видно, куда вошла стрела, и еще ло Хает заметил, что на левой лапе не хватает самого длинного когтя.
— Скиит, дружище…
Потрясенный ло Хает поднял взгляд на ло Гри — на шее у того висело целое ожерелье из когтей.
Ло Гри, перехватив его взгляд, снял ожерелье и хмуро уставился под ноги.
— Если бы я не отрезал совам когти, я бы не увидел твоего послания… Я понимаю, что уже поздно и ничего не изменишь, но — поверь, друг, я мстил им за тебя…
Ло Хает словно завороженный встал с колен, приблизился к хмурому ло Гри и взял ожерелье у него из рук. Несколько секунд подержал в руках, а потом, размахнувшись, швырнул его за край.
Ло Гри покорно проводил ожерелье взглядом.
— Поклянись, — негромко попросил друга ло Хает, — поклянись, что больше никогда в жизни не убьешь певчую сову.
Ло Гри не колеблясь приложил руку к сердцу, но ни слова не успел произнести: знакомая трель донеслась с опушки, беспечная и радостная.
Хает, вновь ставший охотником, увидел, как ло Гри вздрогнул.
Чужие миры
Око всевышнего
(Рукопашная сказка)
