Да я когда в том мире в отлучках был по месяцам, и то таких эмоций не испытывал.
– Эгей! – Настя поднялась на ноги и замахала каравану. – Приехали!
Вскоре мы увидели и нашу крепость, она стояла на месте, была видна и желтая капля тюрьмы. И еще на утесе стояли люди, и, по-моему, они заметили нас, поскольку там началось что-то вроде суеты.
– Интересно, они поняли, что мы – это мы? – возбужденно задышала мне в ухо Настя, примостившаяся сбоку от меня.
– Не знаю. – Я помахал рукой. – Но это и не важно, не узнали сейчас, так через десять минут узнают. Главное не в этом. Главное, маленькая моя, в том, что мы дошли до дома.
Глава 11
Нас явно признали. Несколько фигур радостно замахали руками и шустро побежали по утесу, явно собираясь спуститься вниз, на пляж. Что примечательно – я не видел никого на берегу, хотя время было самое что ни на есть рабочее. Рыба кончилась, что ли? Или соль? Странно.
– А где все? – Настя озадаченно глянула на меня. – А?
– Хотел бы и я это знать. – Меня начали одолевать нехорошие предчувствия. – Азиз, прибавь ходу. И еще – пулемет держи под рукой, так, на всякий случай.
Негр нахмурился и активнее заработал веслами.
– Приехали. Живы-ы-е! – донесся до нас голосок Галки, она была одной из тех, кто спустился по обрыву. – А я верила!
Компанию ей составили Валентина и Генриетта, которая, видимо, от радости, что видит нас живыми и здоровыми, плюнула на свою степенную походку и суровый вид.
– Привет, – замахала им рукой Настя. – Соскучились?
– Не то слово, – ответила Валентина, а вот Галка промолчала. Ну, оно и понятно, они с Настеной друг друга так любят… Мне даже страшно от мысли, что одна из них теперь вооружена.
– Привет, девчули! А что такой маленький комитет по встрече? – Я выпрыгнул из лодки, которая ударилась носом в песок, и подошел к женщинам, которые полезли ко мне обниматься. – Где Ювелир, где Рэнди, где Проф? Павлик наконец?
– Добрый день, герр Сфат! Я очень рада, что вы вернулись. Я знала, что вы есть живы, такие, как вы и герр Голд, просто так не умирают. – Генриетта была взволнована, и это пугало. К тому же, как видно, именно из-за волнения акцент ее значительно усилился. – Теперь вы есть прекратить это безобразие, которое происходить у нас!
– Какое именно безобразие? – немедленно поинтересовался я.
– Ваш заместитель не совсем хорошо выполнять свои обязанности. – Генриетту ткнули в бок, как бы прося смягчать выражения, но та только отмахнулась. – Я всегда говорю правда. Я такой человек. Он есть допустить сначала небрежную невнимательность, а после – позорную мягкотелость. И следствие этого есть то, что происходить сейчас!
– Женщины, хорошие мои. – Я понял, что дела совсем плохи. – Что именно произошло? Говорит Генриетта, остальные молчат, пока им не дадут слово. Не потому, что я не хочу вас выслушать, а исключительно для пресечения разноголосицы. Итак?
Чем дальше говорила Генриетта, тем отчетливей я понимал, что мои первоначальные опасения по компетентности Ювелира как моего зама были небеспочвенны. Я не склонен относить его назначение на пост главного во время моего отсутствия к своим ошибкам (давайте так – ну некого мне было тогда за себя оставить), только это ничего не меняет. Он профукал почти все, что можно.
Все началось на следующее же утро после того, как мы покинули крепость. К ее стенам на огонек подвалила за ночь приличных размеров толпа народа, человек тридцать, не меньше.
И вот тут он дал первую слабину. Люди были измождены, многие балансировали на грани «бодрость – смерть», и вместо того, чтобы сжать зубы и продолжать ранее утвержденную процедуру мероприятий, он дал разрешение всем проходить внутрь крепости, видимо отталкиваясь от того… Не знаю, от чего, потом у него самого спрошу.
Увы, но именно с этим мутным людским потоком в крепость и попал некий Королев, так его называла Генриетта, всякий раз морщась при упоминании этой фамилии.
Не знаю, кем был этот Королев в той жизни, – политиком ли, топом по развитию в одной из мегакорпораций, психологом, но язык у него, судя по всему, был подвешен. Уже на следующий день он начал деловито ходить по крепости и совать нос во все уголки, высказывая свои суждения обо всем происходящем. Причем уже к вечеру суждения начали переходить в рекомендации, а после – и в распоряжения.
Большинство ветеранов им, конечно, не подчинялись, но вот вновь прибывшие прислушивались, просто в силу того, что произносились слова уверенным голосом человека, имеющего на это право.
Ювелир попытался ему объяснить его неправоту, но у него это не слишком получилось, скорее всего, потому что он это делал не слишком верно. Он устроил что-то вроде диспута, в котором позорно проиграл.
А дальше дело приняло совсем уж скверный оборот. Случилось то, чего я опасался, – в крепость с очередной группой бродяг пришел Одессит, и группу
