Потом он был на той дороге еще раз. И нашел подальше в поле кострище. И много костей. Детских.
Неподалеку от того места позже расстреляли целую компанию людоедов, засевших в старом коровнике. Одну из первых, виденных Ковалевым. Он тогда еще подумал, что, конечно, это исключительный случай… Даже кое-кого освободили. Того мальчишки не было, Ковалев запомнил его лицо навсегда и боялся, что не сможет забыть, даже если захочет, потому что тот ребенок часто приходил во сне вместе с семьей Ковалева – младшим братом Вовкой и мамой… Ковалев очень надеялся, что мальчик умер от лучевки. Очень надеялся…
Пока все это происходило, парочка лауреатов жрала в подвале консервы. Интересно, они там на скрипках играли?
Ковалеву захотелось их убить. Он бы и убил, наверное, но витязи смотрели неотрывно и непонятно.
Вошел Игорь Харлампиев, старший врач поселка. Обычно осмотры проводил не он, старший врач подключался, только когда наплыв становился особенно большим, а сам Игорь оказывался на месте. Но сейчас, как видно, ему стало просто любопытно. Он тоже в свое время переболел лучевкой и облысел начисто. После чего стал сильно походить на глобального злодея Рубинского из известного когда-то аниме «Легенда о героях Галактики».
– Привет, – буркнул он коллеге, выступая в своем любимом амплуа страшно занятого человека, вынужденного заниматься пустяками. – Неужели беженцы?
– Они самые. Скрипачи, – сказал Ковалев. – Бывшие. Сейчас чернорабочие, наверное. Не нам решать. Осмотри, раз уж сам приперся.
– Но вы не понимаете. – Ройтманович прижал к груди не очень чистые, но изящные ручки. – Мы музыканты…
– А я на гитаре играю, – сообщил Харлампиев, начиная полоскаться в приготовленном растворе сулемы. Он делал это с видимым наслаждением. Ройтманович посмотрел на него дико. – Потом как-нибудь на праздник вместе сбацаем. Мариконе умеешь?
Ройтманович заморгал и приоткрыл рот. Неизвестно, что он там еще хотел вылепить, но к ним подошел, тяжело ступая унтами, старший из витязей, Андрей Северин. Он стащил перчатки на ходу, бросил в ящик для дезинфекции и теперь брякал кольчужными наручьями – титан, сталь.
– Наследил, – заметил Харлампиев. – Фонить будет.
– Тише, эскулап, – буркнул Андрей. В прошлой жизни он был шефом охраны в фирме напротив проходной воинской части, где служил Ковалев. Правда, Тарас даже не знал, чем они там торговали, хотя они с Севериным несколько раз вместе пили пивко. – Скрипач подотрет.
Андрей протянул руку к лицу мальчишки и взял его за скулы черными пальцами – как будто клещами. Мальчишка было попятился, но потом просто закрыл глаза. Андрей тряхнул его:
– Глаза открой, живо.
Мальчишка их послушно открыл – безучастные, даже без того испуга, который в них сперва появился.
– Простите, но… – сунулся Ройтманович.
Северин не повернулся к нему – только голову повернул.
– Не скрипи, – сказал он спокойно, – ничего с твоим лучшим учеником не случится… Языки знаешь? – Он снова посмотрел на мальчишку.
– Клещи разожми, – сказал Игорь.
Пальцы Андрея ослабили хватку.
– Английский… с первого класса учил… – Голос у мальчишки был сипловатый, надломленный и равнодушный, как его же глаза. – В гимназии…
– Гимназист… Драться, стрелять умеешь? – Мальчишка отрицательно мотнул головой. – П…ц, гимназист, – повторил Андрей. – Скрипеть научился, а стрелять нет? П…ц, говорю.
– Зачем он тебе? – спросил из-за стола второй витязь, Елхов Артур. – Хиляк.
– Вместо Толича, пусть ему легко летится, будет, – буркнул Андрей, рассматривая слизистую мальчишки – оттянув веки вниз так, что у того полились слезы. – Двенадцать лет, нормально.
– Ну, тогда не матерись. – Елхов начал растягивать ремни унтов. – Пацан все-таки.
– Вы мне сегодня работать дадите? – спросил Ковалев.
– А чего работать, этого мы забираем, – Андрей отпустил мальчишку, – а этого, – он кивнул на скрипача, – на общие основания.
– Ладно, – кивнул Ковалев. – Тогда карточку на пацана сами заполняйте.
– Заполню, только руки помою, – буркнул Северин.
– Пошли. – Харлампиев взял мальчишку за плечо, и тот послушно пошел с ним за загородку. – С тебя начнем тогда.
– Вы не понимаете! – вдруг зачастил Ройтманович. – Мы носители культуры! Музыканты! Понимаете – музыканты!
– Нет такой профессии – музыкант, – вздохнул Ковалев. – Нету. Поймите сразу.
– У мальчика великолепные способности! – продолжал Ройтманович. – А я его учитель! Мы хранители сокровищ музыкальной культуры прошлого, возможно – последние в Российской Федерации…
– Где? – безразлично спросил Ковалев.
За перегородкой слышался голос Харлампиева, еле слышные ответы мальчишки.
– Вы солдафон! – налился кровью Ройтманович. – Ограниченное, тупое животное! Я говорю вам – мы…
