Каких только событий не происходит на поверхности ночного светила! То едет колесница, запряженная быками и управляемая лунным богом (аллегорическое изображение луны в античном и романском искусстве). То летают ангелы или сидит Богоматерь с Младенцем (искусство раннего христианства и готики). То Давид играет на лире (чешское поверье). То пряха вертит колесо и прядет тонкие белоснежные нити - эта вездесущая фигура даже на луну забралась! То вообще происходит драка, или, как гласит Ипатьевская летопись, описывая лунное затмение 1161 г., «идяше бо луна… и посреде ее яко два ратьная секущеся мечема, и одиному яко кровь идяше из главы, а другому бело акы млеко течаше».
Вы еще не забыли о собаке? Так вот собака — это заяц. В древнекитайском поэтическом сборнике «Чуские строфы» рассказано о зайце, живущем в лунном дворце. Даром во дворцах не селят, и заяц сидит в нем не зря — он толчет в ступе снадобье бессмертия. Откуда же взялось снадобье? Его принесла с собой Чанъэ, жена стрелка Хоу И. Снадобье было ею украдено, а луна послужила пристанищем воровки, превратившейся там в жабу. А как же заяц? Он живет во дворце по соседству с Чанъэ или жабой. Может, зайца послали за ней вдогонку? Нет, его направил на луну Индра в благодарность за оказанную услугу: заяц прыгнул в костер, чтобы накормить зайчатиной голодного бога. Говорят, в щедрого зверька воплотился сам Будда.
Версия ацтеков более связанная. Боги Нанауацин и Текистекатль сгорели в жертвенном костре и превратились в солнце и луну. Поскольку костер был один на двоих, то и светили они одинаково. Остальных богов это раздражало — яркий свет не давал спать. Кому-то подвернулся под руку заяц, и он швырнул его в луну. Украсившись пятном на физиономии, Текистекатль стал светить умереннее.
Допустим, Чанъэ, будь она даже жабой, трансформировалась в Европе в мужчину. Но как заяц превратился в собаку? Или кто-нибудь из местных дискоболов, не угнавшись за косым, запустил в луну приблудной дворнягой? Среди потомства эддической великанши Ангрбоды упоминается Лунный пес — в конце времен он пожрет трупы мертвецов и забрызгает кровью небосвод. Но больше о нем ничего не известно, поэтому его часто путают с чудовищными Фенриром и Гармом.
И все-таки в этом калейдоскопе можно выделить три преобладающие группы. Луна тесно связана с божествами плодородия или охоты, причем вторые из них тоже отвечали когда-то за деторождение (Диана). В разное время «ответственными» за луну назначались Астарта, Иштар, Танит, Анаит, Артемида, Диана, Бендида, Чандра. Фигура на луне могла представляться младенцем Гором, пребывающим в чреве его матери Исиды, или юношей Эндимионом, которого страстно прижимает к груди богиня Селена. Жители Элиды думали, что Селена не ограничилась воздыханием над спящим Эндимионом, родив от него пятьдесят детей.
На луне были замечены даосский Лунный старец и североамериканский Кокопелли. Старец раскручивает свою красную нить, чтобы связать узами брака пару, предназначенную к совместной жизни. Кокопелли действует прямолинейнее — он засылает свой гигантский пенис к купающимся девушкам и разносит на спине еще не рожденных ими детей. Кроме того, он, как и Биль с Хьюки, управляет дождями.
Вторая многочисленная группа — дети, подростки, молодые люди, подвергшиеся наказанию или преследованию. Из фигур одиночек отметим лунную деву, миф о которой широко распространен в Восточной Европе и у индейцев Северной Америки. Сиротку, обижаемую злой мачехой, месяц взял на небо, когда она шла за водой зимой, раздетая и продрогшая. Теперь ее можно видеть наверху с коромыслом на плечах. Сентиментальный настрой выдает позднее происхождение мифа. Судя по всему, он выделился из первоначального сказания о невесте небесного (лунного) бога. В мифе саамов лунную деву с коромыслом зовут Акканийди. Она была отправлена на луну Солнцем в наказание за халатность, приведшую к гибели жениха девы и сына Солнца — Найнаса.
Армянский юноша Лусин всего-навсего попросил у своей матери булочку. Мать в тот момент кухарничала и держала в руке тесто. Этой рукой она и дала сыну затрещину. Лусин взлетел прямиком на луну, а тесто сделало с его щекой то же, что заяц с лицом Текисте-катля. Лусина часто сопровождает его сестра (или брат) Арев, персонификация солнца. Либо на земле состоялось очередное братоубийство, либо Арев тоже влетело от матушки — ведь и на солнце есть пятна.
О лунных парах мы уже говорили. В мифах отсталых народов дети взбираются на небо по лиане или веревке, совершив какой-нибудь проступок, чаще всего инцест. У эскимосов лунный бог Игалук обесчестил свою сестру, а та, выяснив личность насильника, отрезала себе груди и предложила брату закусить ими. С факелом в руке он бежит за истекающей кровью сестрой и незаметно взбегает на небо. Игалук становится луной, а его сестра — солнцем.
Мотив наказания и суда, вершащегося на луне, очень древний. В первых Упанишадах (VI в. до н. э.) души умерших, прибью на луну, подвергаются допросу богов (глотаются ими). Не прошедшие испытания падают обратно (извергаются) на землю, чтобы родиться вновь. Личности наказуемых дополняются личностями истязателей, образующих третью группу.
Григорий Турский говорит о лунном демоне, мучающем лунатиков или тех, кто страдает эпилепсией («О чудесах святого Мартина»). В поверьях восточноевропейских народов на луну влезают демонические твари, которые могут ее поедать. У румын этим занимаются варколаки — по разным версиям, души некрещеных детей; души детей, рожденных вне брака; две собаки. Для подъема они используют прядильную нить, поэтому женщинам противопоказано прясть по ночам при лунном свете. В этом поверье сведены воедино наказанные дети, собака, подъем на небо, прядение и связующая нить.
Не менее удивительный синтез осуществился в Бретани. На луне обитает дьявол (истязатель), который мучает грешников (наказанных), кидая их в печь (глотание богами) и топя ее хворостом (человек с вязанкой). Одновременно лунная тварь оплодотворяет женщин (божества плодородия). Не нашли
