Мадлен слышала последние мысли Хирта. В них был только ужас. И ни капли опасности. Таким она даже полюбила его. Полюбила на одно мгновение – ведь он был отцом ее ребенка, а затем, когда его сердце остановилось, забыла навеки.
Мадлен открыла дверь и вышла из кабинета. Солдаты. Ее обнаженное тело возбуждало их. Они боялись и желали ее одновременно.
Мадлен шла по коридору, слыша, как за ее спиной тела солдат падают на пол тряпичными куклами. Камеры. Она слышала голос своих братьев. Они звали ее. Их боль была понятна ей.
Монстры. Они бежали по коридору, расчищая дорогу сестре. Их челюсти разрывали глотки, их когти крушили кость.
Плоть. Ее рваные клочья устилали дорогу идущих к свету. Новая раса. Она выходила в мир, прокладывая себе путь сквозь кровь и крики.
Новая жизнь. Мадлен несла ее в своем чреве. Несла в старый, уставший мир. Еще не окрепшая и не набравшая сил. Эта жизнь обречена на скитания. Обречена скрываться в тени деревьев и в затхлости подвалов. Размножаться и ждать свой час. Свое будущее, чтобы прийти на смену уставшему человечеству.
Чужая кожа
Анна вздрогнула и открыла глаза. За окном лил унылый дождь. Встряхнув головой, она попыталась прогнать остатки ночного кошмара, но он настырно витал перед глазами, как наваждение.
– Что случилось? – сонно спросил Клив.
– Я видела сон.
– И что?
– Там была кукла, и я была в ее коже.
– Какой ужас.
– И она у меня с самого рождения.
– Кто? Кукла?
– Кожа, которую я никогда не замечала, надетая на меня матерью. Представляешь, я спрашиваю ее, зачем она это сделала, а она говорит: «Ничего страшного». Мы с тобой спали, а она вошла в комнату…
– И что?
– Да ничего.
– А кожа?
– Я ее сняла и надела обратно на куклу, которая стояла у спинки кровати. Самое интересное, что это моя кукла, но я никогда ее не видела.
– И что потом?
– Потом я просто одеваюсь и мы вместе с мамой уходим.
– Куда?
– Не знаю. Мы просто идем по дороге, а под ногами бегут ручьи после дождя.
– Вот этого дождя? – Клив мотнул головой в сторону окна.
– Нет, дурачок, того, что был у меня во сне.
– Так ты сняла кожу?
– Да, и теперь я ощущаю свободу.
– Значит, это хороший сон, – Клив пожал плечами и подмял под себя горячее тело любовницы.
В подвале было темно и сыро. Бентли осторожно спускался по скрипучим ступеням. Затхлая вода, наполнявшая чугунную ванну в дальнем конце подвала, вздрогнула. Выбравшееся из нее существо напоминало творение скульптора, решившего вырубить из цельного куска свежего мяса фигуру в человеческий рост, с чертами, характерными для человека.
– Ты напугал мою жену, Рауль, – сказал Бентли.
– Я всего лишь хотел напомнить, что приближается время.
– Я помню об этом, Рауль.
– Не забывай, кому ты обязан.
– И об этом я тоже помню… Уговор есть уговор. Осталось совсем немного. Поверь, я хочу этого так же, как и ты.
– Анна…
– Да, Рауль?
– Она сейчас с другим. Я чувствую, как он гладит ее кожу. Чувствую его жар.
– Я исправлю это, Рауль.
– Исправь, пока не стало слишком поздно.
