Прозвучал звонок, распахнулась дверь, и в класс почти вбежала учительница — маленькая, сердитая и бодрая. На секунду Соне показалось, что Валерия Кирилловна опять устроила какое-то колдовство и превратилась в свою полную противоположность. Однако новая учительница оказалась слишком непохожей на директрису.
— Здравствуйте-садитесь! Не вертеться! Меня зовут Фатима Моргановна! Я запишу!
И она очень быстро, большими печатными буквами вывела на доске: «Фатима Моргановна».
— С сегодняшнего дня и до конца учебного года я буду вашей учительницей! Если хотите что-то спросить, поднимите руку, но пока никаких вопросов — проверяем домашнее задание! Вы должны были выучить стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Белеет парус одинокий»! К доске пойдет…
Учительница распахнула журнал, ткнула в него пальцем.
— Данилов!
Олег и Петя переглянулись, но не встали.
— А какой Данилов? — спросил Олег. — Нас два!
— Я же ясно сказала: кто хочет задать вопрос — поднимает руку! Данилов, к доске!
— Но нас два…
— Значит, обоим — два! Отвечать пойдет… Никитина!
Даша, морща лоб, двинулась к доске.
— Э-э-э… — начала она.
— Там нет никакого «Э-э-э»! — отчеканила Фатима Моргановна. — На балл ниже!
— Белеет парус одинокий…
— Не «одинокий», а «одинокой»! — учительница сунула книгу под нос Даше. — Вот! Это классика, надо знать!
Даша растерянно заморгала.
— Что ты моргаешь? — спросила Фатима Моргановна. — Забыла? Тогда двойка!
Даша открыла рот, закрыла… и подняла руку.
— Что это за фокусы? — взвилась учительница.
— Я спросить хочу. Вы сами сказали, если хочешь спросить — подними руку.
На скулах маленькой учительницы выступили пунцовые пятна.
— Значит, так? — сказала она. — Над учителем издеваться? Садись, два!
Потом она вызвала еще троих, и только Эльке не поставила двойку.
Следующей была математика. Матвей приободрился — ему хотелось показать, как здорово он умеет решать задачи на движение, но до задач дело не дошло. Фатима Моргановна начала урок с проверки тетрадок — и все сорок пять минут угробила на это.
— Что тут написано? — спрашивала она, тыкая Вадику тетрадкой чуть ли не в нос. — Что это?
— Я не вижу, — честно ответил Вадик. — Тетрадка слишком близко.
— Тут написано «ученика»! А должно быть… — учительница сделала паузу, чтобы дать Вадику шанс самому заметить ошибку.
— И должно быть «ученика», — сказал Вадик. — Я же не ученица.
— Ты не ученик! Ты учащийся! И на тетрадке должно быть написано: «учащегося»!
— Но Валерия Кирилловна…
— А своей головы у тебя нет? За тебя Валерия Кирилловна должна думать? Может, и в туалет она за тебя ходить будет? Что за глупые смешки? Даниловы — обоим двойки! И тебе два!
К Сониной тетрадке она придралась за плохой почерк, Веронику отругала за неправильные поля. Дашину тетрадку долго вертела в руках и вернула с недовольным выражением лица:
— Вот можешь, когда захочешь! А четыре строчки классика выучить не в состоянии!
Настоящая гроза грянула, когда она дошла до Толика.
— А я тетрадку дома забыл, — признался он.
— Что?! А голову ты не забыл? Или у тебя в голове мозгов нет? Она тебе для шапки дана? Как можно забыть тетрадь?! Что ты молчишь?
— Но я…
— Он еще и огрызается…
Все уроки превратились в сплошное «Два!», «Мозгов нет?», «Что ты тут молчишь?».
К большой перемене «вэшки» устали больше, чем за предыдущие полгода. Они собрались в коридоре, но сил не было даже поругать новую учительницу. Некоторые девчонки тихонько плакали.
— Может, она права, — всхлипнула Вероника. — Может, я правда, тупая? Надо было сначала фамилию написать, а потом имя, а я наоборот…
