– Ты и научил, – удивился в ответ Милован. – Сам же сказывал: как кулак должно всем быть. Все разом! Все – плечом к плечу! А как тут кулаком единым быть, если у каждого – воля своя, да дружина, да мошна, да меч? Нет уж! Один князь! Остальные все: бояре да воеводы – при князе, да не над ним!
– А кто ударить вздумает? Ольгерд тот же, а? С дружиной со своей отбиться – милое дело, а теперь как?
– Так то другую твою загадку разгадали, – расплылся в довольной улыбке Милован.
– Какую еще загадку? – вновь поразился пенсионер.
– А не ты ли, Никола, сказывал про то, как князья с воеводами в грядущем о бедах друг другу вещать будут? Оно хоть и в княжестве другом, да как мы с тобой сейчас разговариваем.
– Ну, наверное, говорил. – Николай Сергеевич задумчиво почесал затылок. – Так и что?
– Так и то, что сполохи[57] велел рубить Дмитрий Иванович! – расхохотался в ответ Милован. – А на каждом – поленница, просмоленная как следует, да вон на каждый по билу[58] стянули. Беда случись где на границе, так и до Москвы весть стрелой донесется, хоть бы и ночью, а хоть и днем! Ну, каково?
– Ох и ладно! Ох и мудро!
– То-то же!
– Слышь, Милован, – переменился в лице Николай Сергеевич.
– Чего?
– А ты ведь не зря мне про хворь княжью рассказал, так?
– Ну, так, – насупился в ответ тот.
– Чего от меня хочешь-то?
– К князю тебе надо. Верней, ему нужно, чтобы ты пришел.
– Князь еще в прошлый раз вспылил, – невесело усмехнулся Булыцкий. – Мол, только харч на тебя изводится почем зря! Не было, что ли, такого?
– Было, – с готовностью подтвердил Милован.
– И в поруб грозился кинуть, так или нет?
– Не было такого! Это уже ты сгоряча сейчас!
– И с глаз не велел гнать?!
– Да, было, – из-за приступа очередного коротко отвечал дружинник.
– И теперь надобно, чтобы я к князю на глаза явился, верно? Так, чтобы прямиком да в поруб гнить?!
– Ты да князь – два сапога пара, – закашлялся в ответ лихой. – Своевольничать – мастера, да буянить почем зря. Как дети малые; чуть что не по- вашему, так ножонками топать. А как «бес попутал» сказать, так – кукиш. Ну, повздорили. Оба нелепо поступили. Так и что теперь? Дуться? Князь там, в палатах у себя, ты – здесь! И ведь оба разумеете, что неладно получилось, да ждете друг друга. Одному – гордость советчица, другому – стать княжья. А вам бы замириться да вновь рука об руку идти!
– Князь прислал, что ль, замиряться?
– Сам пришел, ибо оба – дурни, – проворчал Милован. – Князь на тебя наорал, камень в суму забросивши, лежит в трясучке теперь. Он да малец его. Не ровен час, богу души отдадут. Ты на князя проорался, – вот тебе и Некомат… тот еще змей. Не простишь ежели, так и Бог его ведает, что в твоей суме появится.
– Совсем, что ли, с князем худо сейчас?! – оборвал его Николай Сергеевич.
– Совсем, – коротко кивнул дружинник. – Вон бояре уже за спинами шепчутся; примеряют, кого бы лучше им на княжение: Владимира Андреевича, Михаила Тверского или Василия Дмитриевича. Осмелели, стервецы! – Рассказчик с досадой сплюнул. – Им-то Дмитрий Иванович – врага теперь лютее, ибо место им указал их! Радость теперь хворь эта, – зло продолжил дружинник. – И митрополит уже наряды примеряет. Ему оно – своя радость; грозен Дмитрий. При нем не развернешься. Сегодня так захотел – Митяя на митрополитство двигать начал, завтра по-другому – Пимена. А как неугоден чем – в ссылку, да Киприана позвал. А потом что будет, Богу одному ведомо. Да и Киприан – не Сергий. Ему славы надо. Недаром ведь умен! А какая тут слава, если все Дмитрием-то Ивановичем вершится?
– И чего раньше молчал-то?! – взбеленился Николай Сергеевич. – Резину тянул чего?
– Чего я тянул? – изумился Милован. – Какую такую резину?!
– Да не знаешь ты, – в сердцах буркнул пенсионер. – Молчал чего, спрашиваю?!
– Того, что неведомо, тебя Бог один знает, что учудишь, – пробурчал в ответ тот.
– Завтра едем к князю!
– Ну, слава Богу, – выдохнул Милован. – Только ты это, – остановил он собравшегося уйти товарища, – Некомату – ни гугу!
– Твоя правда, – чуть подумав, согласился пенсионер. – Чего удумает еще. Сергий знает?
